Анатолий Чубайс — возможно, самый неоднозначный политик в истории современной России. Удивительно, но занимавший в 90-е годы посты министра финансов, руководителя администрации президента Бориса Ельцина , председателя Госимущества, первый заместитель премьера Виктора Черномырдина , а ныне председатель правления «Роснано» Чубайс считается одним из наименее популярных политиков в стране. За экономические реформы 90-х, идеологом которых он являлся, к политику приклеилось «Во всём виноват Чубайс». Если верить соцопросам (ФОМ, 2000 год), старшее поколение действия реформатора оценивает отрицательно, называя его «жуликом» и «дискредитатором».
Между тем в 1997 году Анатолий Чубайс был признан лучшим министром финансов по версии британского журнала Euromoney. Как раз за «успешное развитие экономики своей страны».
По мнению политолога Дмитрия Орешкина , «наезды» на Чубайса связаны с тем, что общественное мнение формируется из того, что говорят СМИ.
«Существует мифология, где Чубайс представляется как рыжий дьявол, который всё отобрал у трудящихся, и есть патриоты, честные государственники типа Лужкова , которые защищают интересы родины. Парадокс заключается в том, что у либерала Гайдара никогда не было денег больше 1 млн долларов, у Горбачёва нет денег, из-за чего он вынужден был рекламировать чемоданы, а нынешние государственники ничего не рекламируют, и у них у каждого виллы в Швейцарии. Парадоксальным образом в этом обвиняют Чубайса», — недоумевает Орешкин.
«Мы не могли выбирать между „честной“ и „нечестной“ приватизацией, потому что честная приватизация предполагает чёткие правила, установленные сильным государством, которое может обеспечить соблюдение законов. В начале 1990-х у нас не было ни государства, ни правопорядка. Службы безопасности и милиция были по другую сторону баррикад. Они учились по советскому Уголовному кодексу, а это от трёх до пяти лет тюрьмы за частное предпринимательство. Нам приходилось выбирать между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом».
«Я нормальный человек. Понимаю, в это трудно поверить, но уж поверьте».
«А мы никого не отключаем! Мы вообще никого не отключаем. Мы включаем тем, кто платит».
«Если ты доцент, профессор, зафкафедрой в профильном направлении и у тебя нет своего бизнеса, да на кой чёрт ты мне нужен вообще?»
«Я перечитывал Достоевского. И я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски».
«Приватизация в России до 1997 года вообще не была экономическим процессом. Она решала главную задачу — остановить коммунизм. Эту задачу мы решили».
«Не вызывает у меня моя школа нежных чувств. И главное воспоминание состоит в том, что мы с друзьями как-то раз решили её разобрать на части, а лучше поджечь. Мы сумели оторвать только одну ступеньку на крыльце и чайку, приваренную на военно-патриотическом памятнике. Большего ущерба мы нанести ей не могли. Но ненавидели мы её все вместе».
«Европейцы, по сути, повторили азы нашей реформы, приняв Третий энергопакет. Один в один! То, что мы заложили в закон об электроэнергетике и реализовали в 2008 г., они после нас приняли как целевую модель и реализуют сейчас. Они добрались наконец до разделения по собственности монопольных и конкурентных секторов. Так что мы не просто оказались в мировом тренде — мы задали этот тренд. Между прочим, назовите ещё один пример из отраслевых преобразований в стране, в которых Россия для мира создала бы тренд!»
«Я видел эти чудесные тексты разных агентств о том, что „Роснано“ разваливается, всех Чубайс увольняет и сам заодно тоже увольняется, либо его увольняют. Разные варианты есть. Но ответа два. Первое — это не имеет никакого отношения к действительности. Второе — ну, просто какой-то здравый смысл можно применить. <...> Так не делают в реальном мире. Так что хочу кого-то расстроить, кого-то наоборот, обрадовать. Мы, наоборот, собираемся стать ещё сильнее, а я собираюсь продолжать работать в „Роснано“ долго и всерьёз».
Человек, приватизировавший Россию и создавший новый класс миллиардеров-олигархов, в последнее время появляется на публике нечасто. Я встретился с ним в отдельном кабинете элитного ресторана "Граф Орлов", после того как его охранник тщательно проверил помещение на наличие угрозы безопасности...
"Отец миллиардеров", сам он всего-навсего миллионер. Он не входит в сотню самых богатых людей в России, хотя по сравнению с большинством россиян он вполне зажиточный человек - в прошлом году в его декларации о доходах указана сумма в 1 млн. долларов. Даже самые злые языки признают, что Чубайс не занимался приватизацией в России ради личной наживы.
"Чубайс - это большевик, и люди его типа работают за идею, а не за взятки", - поведал мне один олигарх...
Не то чтобы он не отдавал себе отчета в существующем риске, но он более устойчив к рискам и опасностям, чем большинство людей.
"Мне известно по крайней мере о трех заказах на мое убийство. Я знаю все детали, имена тех, кто должен был их осуществить. Последний такой заказ был сделан полтора года назад. У него были чисто политические мотивы: ненависть из-за того, что я "продал Россию". Когда каждый день, возвращаясь домой, допускаешь, что за углом может стоять убийца с противотанковым гранатометом, то восприятие политических рисков меняется. Да, возможно, сегодня доля риска на несколько процентов выше, чем в 2000-м. Но в 1992-1999 годах риска было в несколько раз больше".
Для поднятия духа он заказывает бутылку вина. Он знает, что стоимость обеда должна оплатить наша газета, но поскольку ее он не приватизировал, то он не делает поспешных выводов относительно ее благосостояния. Он вежливо интересуется: "Ничего, если я закажу Chateau Potensac 1995 года по 120 долларов за бутылку?" Это одно из наименее дорогих вин в меню ресторана, и я отдаю должное такту и манерам Чубайса. В ресторане кончились устрицы, поэтому мы довольствуемся овощным салатом, а потом Чубайс заказывает osso bucco (мясо на косточке), а я - бараньи ребрышки.
Чубайс причисляет к своим достижениям не только то, что он создал в России класс частных собственников после 70 лет коммунизма. Для него важнее разрушение финансового основания коммунистического режима как такового. "Мы прекрасно понимали, что создаем новый класс собственников. Приватизация не была вопросом идеологии или каких-то абстрактных ценностей, это был вопрос реальной политической ежедневной борьбы".
"У коммунистических руководителей была огромная власть - политическая, административная, финансовая. Они были неизменно связаны с коммунистической партией. Нам нужно было от них избавляться, а у нас не было на это времени. Счет шел не на месяцы, а на дни".
"Мы не могли выбирать между "честной" и "нечестной" приватизацией, потому что честная приватизация предполагает четкие правила, установленные сильным государством, которое может обеспечить соблюдение законов. В начале 1990-х у нас не было ни государства, ни правопорядка. Службы безопасности и милиция были по другую сторону баррикад. Они учились по советскому Уголовному кодексу, а это от трех до пяти лет тюрьмы за частное предпринимательство. Нам приходилось выбирать между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом".
Чубайс не извиняется и не раскаивается в том, что был автором самого противоречивого из всех приватизационного процесса: залоговые аукционы, когда самые ценные и крупные российские активы были переданы группе магнатов в обмен на займы и поддержку тяжело больного тогда Ельцина на выборах 1996 года.
Сказать по правде, олигархи поддержали бы Ельцина в любом случае. Но Чубайс настаивает, что, передав им контроль над предприятиями с сотнями тысяч рабочих, он дал им реальный административный ресурс, чтобы они могли повлиять на исход выборов, разрушив при этом главную опору коммунизма.
"У нас не было выбора. Если бы мы не провели залоговую приватизацию, то коммунисты выиграли бы выборы в 1996 году, и это были бы последние свободные выборы в России, потому что эти ребята так просто власть не отдают".
Победа коммунистов, кроме всего прочего, стоила бы Чубайсу жизни. "Я был одной из основных мишеней коммунистов после Ельцина". По иронии судьбы вскоре после победы Ельцина Чубайс стал одной из основных мишеней олигархов, которые избавились от него, потому что он отказывался играть по их правилам.
Я предполагаю, что залоговая приватизация была сделкой, достойной Фауста, и ее последствия преследуют Россию по сей день. "В то время я не вполне понимал, какую цену нам придется заплатить, - говорит Чубайс. - Я недооценил то глубокое чувство несправедливости, которое зародилось в людях".
"Мы завершили приватизацию в 1997-1998 годах. Спустя пять лет люди все еще отрицают все рациональные аргументы о том, что олигархи не просто украли эти предприятия, но сделали их более эффективными, начали в них инвестировать, выплачивать зарплаты вовремя, что налоги, которые поступают от них в бюджет, помогают платить пенсии. Но большинство людей не хотят этого слышать, потому что чувство несправедливости приватизации укрепилось на подсознательном уровне".
Чубайс говорит, что это - одна из причин, по которой "Союз правых сил", либерально-консервативная партия, в создании которой он принимал участие, проиграла в прошлом году парламентские выборы. Это также объясняет, почему демократы в России ассоциируются с бедностью в стране, а арест Ходорковского и атака на "ЮКОС" вызывают одобрение миллионов простых россиян, которые сочли это заслуженным наказанием.
"Институт частной собственности - это не просто свод законов или класс собственников, обладающих реальной властью. Это 146 миллионов людей, которые должны быть согласны, что частная собственность священна. Я сомневаюсь, что мы можем к этому прийти на протяжении одного поколения".
Когда официант приносит чай с медом, я спрашиваю Чубайса, не находит ли он, что капитализм не годится для России с ее народной ненавистью к богачам и верой в нравственное превосходство бедных.
"Вы знаете, я перечитывал Достоевского в последние три месяца. И я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски".
"В начале наших реформ некоторые из моих противников утверждали, что из-за вековых традиций России капитализм подходит ей меньше, чем Европе. Возможно. Но какой у нас есть выбор в экономике? Централизованное планирование, социализм? Спасибо, этого мы уже навидались. Капитализм, наверное, в России установить труднее, но я убежден, что это единственный путь. Рыночные ценности уже укоренились здесь, и экономический рост служит тому доказательством".
"Мои противники говорят, что приватизация провалилась, что она была направлена против интересов людей. Но я делал это не ради людей моего поколения, я делал это ради наших детей. Я убежден, что через одно-два поколения люди взглянут на нас иначе и чувство несправедливости у тех, кто придет за нами, исчезнет".
Он уезжает в своем черном бронированном BMW с голубой мигалкой в сопровождении еще одной машины. Я вспоминаю последние строки из "Трех сестер" Чехова - еще одного, кто был не согласен с Достоевским: "Пройдет время, и мы уйдем навеки, нас забудут, забудут наши лица, голоса и сколько нас было, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас, счастье и мир настанут на земле, и помянут добрым словом и благословят тех, кто живет теперь".
(Подготовлено по материалам сайта "Инопресса". Перепечатывается
с незначительными сокращениями.)
Ваш ваучер будет стоить, как две «Волги»
Российская армия возрождается в Чечне.
Миссия России - построение либеральной империи.
Я нормальный человек. Понимаю, в это трудно поверить, но уж поверьте.
Пока единственный конкурент остался у Бориса Николаевича - это Пётр Первый.
Преподаватель, не способный создать бизнес, ставит под вопрос свой профессионализм.
В силу специфики нашей политики любая аналитика носит антигосударственный характер.
А мы никого не отключаем! Мы вообще никого не отключаем. Мы включаем тем, кто платит.
Не Западу судить! Мало что понимает в этом Запад. Мы занимались не сбором денег, а уничтожением коммунизма.
Если ты доцент, профессор, завкафедрой в профильном направлении и у тебя нет своего бизнеса, да на кой чёрт ты мне нужен вообще?
Приватизация в России до 1997 года вообще не была экономическим процессом. Она решала главную задачу - остановить коммунизм. Эту задачу мы решили.
Вы знаете, я перечитывал Достоевского в последние три месяца. И я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски.
Мы не могли выбирать межу «честной» и «нечестной» приватизацией, потому что честная приватизация предполагает четкие правила, установленные сильным государством, которое может обеспечить соблюдение законов. В начале 1990-х у нас не было ни государства, ни правопорядка. Службы безопасности и милиция были по другую сторону баррикад. Они учились по советскому Уголовному кодексу, а это от трех до пяти лет тюрьмы за частное предпринимательство. Нам приходилось выбирать между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом.
Мы отдали собственность тем, кто был к ней ближе. Бандиты, секретари обкомов, директора заводов. Они её и получили. Именно это предотвратило кровь. Потому что если мы попытались бы не отдать им эту собственность, то они бы её всё равно взяли. Только они бы её взяли вообще без каких-либо легитимных процедур. А так они её взяли с легитимными процедурами. И это, как это ни смешно, придало некоторую политическую стабильность.
В большинстве стран бывшего соцлагеря, которые прошли через преобразования от государственной к частной собственности, периодически возникает вопрос о справедливости приватизации и компенсации со стороны бизнеса за приобретенную собственность. Однако мне не известны случаи легитимного решения этой проблемы. Убежден, что и в России сделать это невозможно.
"Вы спрашиваете, где деньги в реальном секторе? Когда-нибудь они дойдут и до него".
(о пресс-конференции Владимира Путина) "Очень хороший уровень, нечасто такое бывает. Я просто получил редкое чувство гордости. Страшно сказать, гордости за собственное руководство. Вот ровно это и произошло!"
"А что касается того, что во всем виноват Чубайс, ну, во-первых, это в значительной степени правда".
"Меня ждет заслуженная трудовая пенсия за долгие годы непосильного труда..."
"Мы (госкорпорация нанотехнологий "Роснано" - прим.) - организация с деньгами, с кэшем, мы - организация без кредитов, мы - организация без залогов, вообще без каких бы то ни было обременений и мы, конечно, ну просто в шоколаде".
"Я вижу себя в качестве почетного пенсионера российского значения. Мечтаю и считаю дни".
***Если ты доцент, профессор, завкафедрой в профильном направлении и у тебя нет своего бизнеса, да на кой чёрт ты мне нужен вообще?
Не Западу судить! Мало что понимает в этом Запад. Мы занимались не сбором денег, а уничтожением коммунизма.
Я нормальный человек. Понимаю, в это трудно поверить, но уж поверьте.
Пока единственный конкурент остался у Бориса Николаевича - это Пётр Первый.
А мы никого не отключаем! Мы вообще никого не отключаем. Мы включаем тем, кто платит.
Преподаватель, не способный создать бизнес, ставит под вопрос свой профессионализм.
Миссия России - построение либеральной империи.
Ваш ваучер будет стоить, как две Волги.
Вы знаете, я перечитывал Достоевского в последние три месяца. И я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски.
В силу специфики нашей политики любая аналитика носит антигосударственный характер.
Приватизация в России до 1997 года вообще не была экономическим процессом. Она решала главную задачу - остановить коммунизм. Эту задачу мы решили.
Мы не могли выбирать межу «честной» и «нечестной» приватизацией, потому что честная приватизация предполагает четкие правила, установленные сильным государством, которое может обеспечить соблюдение законов. В начале 1990-х у нас не было ни государства, ни правопорядка. Службы безопасности и милиция были по другую сторону баррикад. Они учились по советскому Уголовному кодексу, а это от трех до пяти лет тюрьмы за частное предпринимательство. Нам приходилось выбирать между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом.
Анатолия Чубайса о необходимости принесения народом благодарности нынешним российским олигархам не выглядят уместными, считает председатель комиссии по информационной политике Алексей .
«Чубайс напрасно поднял сейчас тему благодарности бизнесу. Благодарность со стороны большей части общества его призыв не увеличит — скорее, напротив. Этим заявлением он скорее обостряет отношения между обществом и бизнесом, чем налаживает их», — написал сенатор в твиттере.
Россияне согласились с российским сенатором, подчеркнув, что «бизнес и олигархи — это две большие разницы», передает ФАН .
«Какое отношение Чубайс имеет к бизнесу?» — написал @alex260319.
Многие участники дискуссии иронизировали, отмечая, что граждане России уже «выстроились со словами благодарности».
«Конечно, спешу и падаю — за светлое и беззаботное будущее. Главное — верить…», — написала Наталья Орел.
«Живет в параллельной реальности», — указал @romkasan.
Искомое заявление Чубайса было сделано днем ранее на Общероссийском гражданском форуме в ходе дискуссии «Бизнес — общество — власть: старые проблемы, старые ожидания».
«Общество в моем понимании глубоко инфантильно. Оно вообще за 25 лет не удосужилось даже сказать «спасибо» бизнесу
один раз за все, что бизнес делал в стране. А он страну отстроил. Он восстановил безнадежно обрушившиеся советские предприятия. Он вернул зарплату людям. Он наполнил бюджет деньгами. Он создал возможности для того, чтобы наша интеллигенция получала средства на развитие культуры, науки, образования. Это все сделал бизнес российский», — выразил уверенность предприниматель.
Также он посетовал на то, что общество неправильно — по мнению Чубайса — относится к миллиардерам.
«Это все сделали те, кого общество называет олигархами. Другого слова не придумали даже — язык отражает мышление. Доброго слова о бизнесе нет у общества. Можно ли ожидать, что общество вдруг дозреет и скажет: «Ой, спасибо! Я забыло его сказать» — нет, нельзя», — заключил глава госкорпорации.
В августе нынешнего года бывший вице-президент страны раскритиковал кадровую политику первого президента России .
«Как можно было поручить в целом экономику страны, финансы, промышленность, приватизацию [Егору] Гайдару, возглавившему правительство с должности заведующего экономическим отделом , владельцу кооператива по продаже цветов [Анатолию] , младшему научному сотруднику [Андрею] Нечаеву! В конечном итоге к 1998 году «мальчики» довели страну до полного экономического краха и полного разграбления национального достояния», — указал Руцкой.
«В данном случае олигарх — это человек, который все взял, не заплатив.
Я к ним никогда в жизни не относился», — заявил бизнесмен.
Также в октябре сообщалось, что Россия заняла 31-е место в мировом рейтинге Doing Business — 2019, составляемому . Он оценивает легкость ведения бизнеса в 190 странах. Таким образом, Россия поднялась за год на четыре строчки.
Совокупная оценка условий ведения бизнеса в рейтинге Doing Business состоит из 10 показателей: регистрация предприятий, получение разрешений на строительство, подключение к системе электроснабжения, регистрация собственности, получение кредитов, защита миноритарных инвесторов, налогообложение, международная торговля, обеспечение исполнения контрактов и разрешение неплатежеспособности.
В 2012 году в майском указе президента «О долгосрочной государственной экономической политике» была поставлена задача подняться в рейтинге со 120-й позиции, на которой наша страна оказалась в 2011 году, до 20-го места. Дедлайн для попадания на такую высокую позицию России, согласно документу, наступал в 2018-м году.
Напрямую ответственным за достижение результата стало , которое, по замыслу властей, должно было стать драйвером реформ и позволить нашей стране подняться до уровня развитых стран.