Хельмут Ньютон - один из выдающихся фотографов ХХ века. Он уже давным-давно стал признанным классиком фотографии. Непревзойденный мэтр эротического жанра как-то произнес фразу, ставшую хрестоматийной: «Sex sells» («Секс помогает продавать»).
Предлагаем вам подборку наиболее знаковых и знаменитых фотографий Ньютона.
1. Джоди Фостер, 1987 год
Всемирную известность Ньютону принесла серия фотографий знаменитостей, на которых звезды изображены одновременно и чувственными, и холодными. Стоит отметить, сочетание несочетаемого в работах фотографа всегда вызывало множество дискуссий.
2. Моника Беллуччи
3. Рэйф Файнс
4. Мадонна
5. Синди Кроуфорд
6. Линда Евангелиста
7. Сигурни Уивер
8. Катрин Денев
10. Творческий путь Хельмута Ньютона достаточно разнообразен и красочен, и для знатоков фотографии мастерство Ньютона в первую очередь связано с его мизансценами…
11. …которые сделали настоящий переворот в большом мире моды и фотографии.
12. «Календарь», 2001 год
13. Своеобразным результатом его творчества стала, наверное, одна из самых дорогих книг в мире под названием Sumo, опубликованная в 1999 году. Она содержала основные работы автора и стоила 3 тыс. долларов. Но эта книга поражает не только своей стоимостью и содержанием, но и своими параметрами и весом: размеры - 50 × 70 см, вес - 30 кг.
14. Автор так рассказывал о себе и своем подходе к фотографии: «Буржуазные женщины более эротичны, чем парикмахерши или секретарши. Элегантность, образование, окружение - я верю в эти вещи; мне иногда за это стыдно, но это же правда. Женщина из высшего общества сексуальна по своей природе. Женщины, которых я снимаю, доступны, но их доступность зависит от времени и денег, которые вы можете на них потратить. Мои работы очень вульгарны - творческий процесс вообще неразрывно связан с дурным вкусом и вульгарностью».
15. «Обнаженная в бассейне». 1975 год. На одном из аукционов эта фотография была продана за 15 000 долларов США.
16. Надя Ауэрман - длинноногая модель из 80-90-х19. «Бергстром над Парижем», 1970 год
20. Одна из самых известных работ Ньютона, его автопортрет. Справа - его верный помощник, а иногда наставник, - его жена.
На аукционе Christie’s несколько лет назад эта фотография была продана за 140 000 долларов.
(англ. Helmut Newton, 31.10.1920 –23.01.2004) – всемирно известный фотограф немецкого происхождения, обладатель многочисленных наград. Является автором 10 альбомов. Знаменит провокационными откровенными . Критики определяют стиль Хельмута Ньютона как «порнографический шик».
Биография и карьера
Детство. Увлечение фотографией
Хельмут Ньютон (Хельмут Нойштедтер) родился 31 октября 1920 года в Шёнберге (Schönberg), Германия. Его мать Клара Марквис (Klara Marquis) имела немецко-еврейское происхождение, а отец Макс Нойштедтер (Max Neustädter) был евреем с польскими корнями. Хельмут имел сводного по матери брата Ханса (Hans). Отец управлял фабрикой по изготовлению пряжек и пуговиц, принадлежавшей матери Кларе Марквис.
«Я решил отснять первую катушку в берлинском метро. Когда я вышел из метро, на пленке остался один неотснятый кадр. Передо мной возвышалась берлинская радиовышка Funk Turm. Я навел камеру на нее, наклонив немного по диагонали, и нажал на затвор. Когда я забрал проявленную пленку, семь кадров вышли пустыми (те, что были сделаны в метро), а на восьмом красовалось немного смазанное изображение радиовышки. Я решил, что это замечательный снимок, и понял, что начинаю карьеру знаменитого фотографа».
Гонения евреев в Германии
В 1934 году был опубликован проект Нюрнбергских законов о расовой чистоте. Родители Хельмута были вынуждены перевести сына из немецкой гимназии имени Генриха фон Трайгке в американскую школу в Берлине. В кафе появлялись вывески с надписью «Евреям и собакам вход воспрещен».
По признанию Хельмута, в 15 лет он часто пропускал школьные занятия — его главными увлечениями были съемка, девушки и плавание. Он начал посещать курсы фотографа Ивы (Yva).
В 1938 году Макс Нойштедтер был отстранен от руководства фабрикой, арестован и отправлен в концлагерь. Фотограф Ива была сослана в Аушвиц, откуда так и не вернулась. Позже матери Хельмута удалось добиться того, чтобы ее мужа выпустили из лагеря. Она попросила сына уехать из страны.
«За два дня до моего отъезда домой вернулся мой отец - или, по крайней мере, тот человек, который был моим отцом. Я был потрясен, когда увидел его. Он сильно исхудал и как будто стал меньше ростом. Он выглядел глубоким стариком… Больше я никогда его не видел. Когда я покинул Германию, мне было наплевать на страну и ее судьбу, но я сильно тосковал по дому».
Эмиграция
Два года Хельмут ездил по странам Дальнего Востока и Италии. В Сингапуре в течение двух недель он работал корреспондентом газеты Singapore Straits Times.
В 1940 году Хельмут Нойштедтер получил уведомление о том, что он будет выслан из Сингапура. Вместе с другими немцами еврейского происхождения его посадили на корабль и отправили в Австралию в лагерь для интернированных. Там Хельмут был вынужден чистить туалеты, затем его отправили на сбор персиков для консервного завода. Работники цеха неоднократно подвергались грабежам и нападениям.
В 1942 году Хельмут был призван в австралийскую армию. Сначала он работал водителем, затем вместе с другими солдатами его отправили чернорабочим на железную дорогу, а после — на сахарный и цементный заводы.
Демобилизация и новое имя
В 1946 году Хельмут был демобилизован и получил австралийский паспорт. Он принял решение сменить фамилию с Нойштедтер на Ньютон.
«Побуждаемый стремлением стать великим фотографом, я решил изменить свое имя. Фамилия «Нойштедтер» не подходила для того персонажа, которого я себе представлял. Я решил, что этот человек должен сохранить связь со своей ранней юностью, поэтому оставил имя Хельмут, но выбрал фамилию «Ньютон», которая показалась мне хорошим английским аналогом моей немецкой фамилии. Я поклялся никогда больше не думать о себе как о Нойштедтере. Хотя некоторые люди подозревали, что моя настоящая фамилия звучит иначе, я с большим успехом убедил весь мир, что меня зовут Хельмут Ньютон».
Австралия. Начало карьеры фотографа
В 1946 году Хельмут Ньютон открыл небольшую собственную фотостудию в Мельбурне. Здесь он познакомился со своей будущей женой, актрисой Джун Браун (June Browne), которая хотела подработать позированием фотографу. Некоторое время Хельмут брал заказы на выполнение портретных и свадебных съемок, а Джун стала его ассистенткой.
В мае 1948 года Хельмут Ньютон и Джун Браун обручились в соборе Святого Патрика в Мельбурне.
В начале 1950-х гг. Хельмут Ньютон начал делать рекламные снимки для магазинов и различных каталогов.
В 1953 году была организована первая выставка Хельмута Ньютона «Новый вид фотографии» совместно с Вольфгангом Зиверсом (Wolfgang Sievers).
В 1956 году Хельмут Ньютон начал сотрудничать с Australia.
Лондон. Сотрудничество с Vogue UK
В 1957 году Vogue UK заключил годовой контракт с Хельмутом Ньютоном. Вскоре стало понятно, что стиль его съемки не подходит для британской версии издания. Фотографии Ньютона редко публиковали по той причине, что они были слишком откровенными и провокационными.
В один из съемочных дней он попросил модель прислониться к фонарному столбу и запечатлел ее в таком виде. Когда редактор Vogue UK Одри Уизерс (Audrey Withers) увидела снимок, она сказала: «Хельмут, настоящая дама никогда не прислоняется к фонарному столбу».
«Мои собственные фотографии были отвратительными и становились все хуже, скучнее и бездарнее - ничего похожего на снимки, которые я делал в Австралии. Редакторы задавали мне жару, но никто не предлагал помощи или совета. Я был простодушным пареньком из австралийского буша, не знавшим, что ему делать. Я не понимал английского образа жизни и не интересовался им».
Чтобы оплачивать счета и кормить семью, Хельмут Ньютон выполнял рекламные заказы. За месяц до окончания контракта он сообщил Одри Уизерс, что прекращает сотрудничество.
Поиск постоянной работы
В конце 1957 года Хельмут Ньютон вместе с женой отправился в Париж и начал сотрудничать с журналом Jardin des Modes.
В 1958 году Ньютон отправил редакционному директору Александру Либерману свои работы и сопроводительное письмо, в котором спрашивал о возможности сотрудничества с Vogue US.
В 1959-1960 гг. фотограф снимал для модных каталогов и Vogue Australia. В 1960-м Ньютон получил ответное письмо от Александра Либермана, в котором сообщалось о невозможности его работы в Vogue US.
В 1961 году Хельмут Ньютон вместе с женой переехал в Париж. В этом же году он начал снимать для Vogue Paris, выполнял заказы для Queen и Vogue UK.
В 1964 году редактор Vogue Paris Франсуаза де Ланглейд узнала о сотрудничестве Ньютона с журналом Queen. Произошла ссора, и Хельмут покинул Vogue Paris.
Вторая половина 1960-х гг. Признание творчества
В 1966 году Vogue Paris возглавила Франсин Крестен (Francine Crescent). Она предложила Хельмуту Ньютону вернуться в издание.
В середине 1960-х гг. Хельмут Ньютон стал одним из самых востребованных и высокооплачиваемых фотографов. Он приобрел квартиру в Париже, дом и виноградники в Сен-Тропе.
В 1995 году для страниц апрельского New York Magazine Хельмут Ньютон сделал ряд снимков с участием Лизы Тейлор и добермана. На одном из кадров собака сжимала зубами запястье девушки.
2000-е. Последние годы творчества
В 2000 году Хельмут Ньютон провел выставку-ретроспективу своих работ в Немецком центре фотографии.
В 2003 году в Москве в рамках фестиваля «Мода и стиль в фотографии» прошла выставка Хельмута под названием «Ретроспектива». Ньютон приехал в столицу на открытие и провел мастер-класс. В этом же году Хельмут Ньютон решил основать собственный фонд.
23 января 2004 года, в возрасте 83 лет, Хельмут Ньютон выезжал с парковки отеля Chateau Marmont Hotel близ бульвара Сансет и, не справившись с управлением, врезался в стену. Через час он скончался в одной из клиник Лос-Анджелеса.
В 2004 году после смерти фотографа был основан Фонд Хельмута Ньютона (Helmut Newton Foundation).
Стиль фотографии Хельмута Ньютона
«Чьи-то фотографии - это искусство. Но только не мои. Если они когда-либо будут выставляться в галерее или музее, я не возражаю. Но я делаю их не для этого. Я - наемный пистолет!»
Хельмут Ньютон является одним из самых влиятельных фотографов XX века. Основными темами на протяжении всего его творчества были доминирование, БДСМ, проституция, вуайеризм и пр. Неоднократно на снимках Хельмута Ньютона появлялись модели в ошейниках, ортопедических , инвалидных креслах и т.д. Он наполнял фотосюжеты сексуальным смыслом, использовал в кадре кровь и сырое мясо.
«Часто мужчины признавались мне, что мои серии с изображением обнаженных женщин вызывали у них внутренний ужас. Это тот самый эффект, который мне нравится».
В своих интервью Хельмут Ньютон подчеркивал, что ему интересна природа власти - политической, финансовой и сексуальной.
Критики называли стиль Хельмута Ньютона «порнографическим шиком». Его работы часто сравнивали с творчеством , чьи снимки также находили возмутительными и неполиткорректными.
Награды
1990. Национальный Гран-при Франции за фотографическое искусство.
1992. Звание Офицера монакского Ордена искусств, литературы и науки.
1992. Большой командорский крест «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия».
1996. Звание Командора французского Ордена искусств и литературы.
2001. Звание Почетного члена Общества культурного наследия Монако.
Альбомы Хельмута Ньютона
1976. «Белые женщины».
1978. «Бессонные ночи».
1981. «Много наготы», «Они идут».
1984. «Мир без мужчин».
1989. «Частная собственность» (в соавторстве с Маршаллом Блонским).
2000. «Работы Хельмута Ньютона» (в соавторстве с Джун Ньютон).
2003. «Автобиография».
Альбомы, опубликованные после смерти Хельмута Ньютона
2005. «Playboy: Хельмут Ньютон».
2005. «Оружие напрокат».
Портреты знаменитостей
Карен Мюлдер
Интервью Хельмута Ньютона для Designboom.com (20 сентября 2001)
Designboom:
Какой момент дня самый лучший?
Х.Н.:
Работа с освещением среди ночи.
Designboom:
Конечно, вы замечаете, как одеваются женщины. Есть ли у вас предпочтения?
Х.Н.:
Мои вкусы меняются со временем. Кроме того, каждое десятилетие меняются фигуры женщин. Мне нравится Высокая мода, потому что сейчас все выглядят одинаково… в джинсах и кроссовках.
Designboom:
Какую одежду вы стараетесь не носить?
Х.Н.:
Стилеты (смеется).
Designboom:
Хотели ли вы стать фотографом, когда были ребенком?
Х.Н.:
В 1936 году меня выгнали из школы как безнадежного ученика. Я хотел стать папарацци.
Designboom:
Вам больше нравится фотографировать на улице или в помещении?
Х.Н.:
Где угодно, только не в студии.
Designboom:
Опишите свой стиль так, как это сделал бы ваш хороший друг.
Х.Н.:
Если мне нечем заняться, я придумываю сказки про себя. Это самое лучшее времяпровождение. Мои фотографии похожи на истории, у которых нет начала, середины и конца.
Designboom:
Вы предпочитаете черно-белые снимки?
Х.Н.:
Я делаю разные фотографии и снимаю черно-белое кино. Сложно сказать.
Designboom:
Можете ли вы описать эволюцию своих работ, начиная с самых первых и заканчивая сегодняшними?
Х.Н.:
Интересно иметь запреты, чтобы обходить их. Оглядываясь на свои старые модные фотографии, мне становится любопытно: откуда, черт возьми, я нашел мужество, чтобы пройти через все эти сложности?
Designboom:
На протяжении всей вашей творческой карьеры вас называли по-разному: сексистом, дальновидцем… Вы когда-нибудь снимали для порножурналов?
Х.Н.:
В течение двадцати лет я много вкладывал в журнал Playboy. Они просили меня «Пожалуйста, сделайте что-нибудь для нас… Только это должно отличаться от снимков для французского Vogue.»
Designboom:
Можете ли дать совет молодежи?
Х.Н.:
В фотографии есть два самых грязных слова: первое — «искусство», а второе — «хороший вкус». Красота — это интеллект. А гламур не имеет ничего общего с деньгами.
Интервью Хельмута Ньютона для Литы Хардинг (опубликовано в 2001 году Index Magazine)
Л.Х.:
Какой ваш любимый журнал?
Х.Н.:
Он называется Housewives In Bondage. Это порножурнал, который продавался в Лос-Анджелесе. Не знаю, существует ли он сейчас, но в нем был очень хороший контент.
Л.Х.:
Вы делали фотосессии для этого издания?
Х.Н.:
К сожалению, нет.
Л.Х.:
Но вы снимали для Playboy.
Х.Н.:
О да, я делал это на протяжении двадцати лет. Думаю, сейчас мои работы были бы очень странными для этого журнала. Там работают хорошие люди, очень щедрые и понимающие. Я всегда был в хороших отношениях с ними. Но человек, представляющий Playboy в Чикаго, однажды написал мне очень официальное письмо, в котором говорилось следующее: «Хельмут, вы так давно не работали с нами. Сделайте для нас что-нибудь, только не такое странное, как для французского Vogue.»
Официальный сайт: www.helmut-newton.com
Автобиография
Хельмут Ньютон - величайший художник всех времен и народов, один из столпов современного искусства, наряду с Дали и Уорхоллом. Обладавший скандальной репутацией несговорчивого «плохого парня», Ньютон вывел свою собственную формулу физического совершенства, учитывающую мельчайшие составляющие красоты человеческого тела.
Врожденное чувство прекрасного и утонченный, порою сознательно доведенный до абсурда эротизм сделали Ньютона культовой фигурой в мире фотоискусства, индустрии моды, стиля и эротики.
Хельмут Ньютон
Москва «Эксмо» 2004
Helmut NEWTON
AUTOBIOGRAPHY
Перевод с английского К. Савельева
Оформление художника Е. Савченко
Посвящается Максу, Клэр и Джун
Портрет Хельмута Ньютона
ПРОЛОГ
Мне было три или четыре года, и я лежал в кроватке в квартире моих родителей на Иннсбрукерштрассе. Была ночь, всегда ночь- многие мои воспоминания связаны с ночным временем суток.
Моя няня, моя Kinderfraulein, собирается выходить из комнаты, и сейчас она обнажена до пояса. На ней комбинация, и она сидит перед зеркалом. Над зеркалом в моей комнате был светильник. Она прихорашивается и выглядит чрезвычайно красивой. Насколько я себя помню, это первый раз, когда я видел полуобнаженную молодую женщину перед зеркалом.
Мои родители часто посещали вечеринки и ночные клубы, но мама всегда приходила ко мне перед сном, чтобы пожелать доброй ночи. Я помню прикосновение ее обнаженных рук, - потому что иногда она носила платье для коктейлей или вечернее платье, - и помню свой восторг и волнение от этих прикосновений. Тогда мама была для меня самой привлекательной и любимой женщиной на свете.
У моей кровати стояла лампа с очень тусклым светом. Иногда мама приходила ко мне до того, как надевала платье: на ней была комбинация с лифчиком и жемчужное ожерелье. Комбинация шелковая, всегда телесного цвета, никогда не черная. Она приходила и садилась у изголовья моей кровати. Ее сопровождал нежный аромат; она предпочитала духи «Шанель №5». Я помню, как обнимал ее и ощущал ее кожу.
Моя мать была довольно пышной женщиной, с большой грудью, округлыми руками и плечами. Она была не так уж молода, поскольку я был поздним ребенком, но я не осознавал этого. Я любил свою мать; я обожал ее.
Иногда она говорила мне, что на самом деле я не был ее ребенком. Меня якобы нашли на заднем крыльце, завернутого в пеленку с вышитой семизубцовой короной и аристократическими инициалами.
ЧАСТЬ I: БИОГРАФИЯ
Автопортрет с друзьями в Халензее, 1935 г.
ГЛАВА 1. ДЕТСТВО
Я родился в 11.30 утра, в воскресенье, 31 октября 1920 года, в берлинском пригороде под названием Шонеберг. Мама мне говорила, что с утра шел дождь, но, после того как я появился на свет, неожиданно выглянуло солнце.
Моя мать происходила из состоятельной семьи и вышла замуж за богатого человека, который умер, когда она была еще совсем молодой.
У них был один ребенок - мой сводный брат Ханс. Мой отец происходил из бедной семьи, жившей в крошечной деревушке в Силезии. Когда он женился на моей матери, то стал управлять фабрикой, принадлежавшей ее первому мужу, где изготовляли пряжки и пуговицы.
Мама обладала живым воображением и рассказывала мне удивительные истории о том, как она познакомилась с моим отцом, Максом, и как он влюбился в ее прекрасные ноги.
У нее действительно были красивые ноги. Она была привлекательной молодой вдовой, а он бедным солдатом, недавно вернувшимся с русского фронта в 1918 году. Они полюбили друг друга и поженились. Я родился во время блокады Германии странами Антанты после Первой мировой войны, на два месяца раньше срока - слабый и болезненный ребенок.
Мой отец после возвращения с русского фронта после Первой мировой войны
Коровьего молока было не достать, поэтому меня кормили козьим молоком, продававшимся в то время в Берлине. По словам матери, только поэтому мне удалось вырасти здоровым, красивым и сильным.
Несколько лет назад, когда мы с моей женой Джун отправились в Берлин, то посетили некоего Иоахима, который когда-то был нашим семейным шофером. Он узнал меня по фотографии в немецком журнале и связался со мной. Жена Иоахима много лет служила у моего дяди по фамилии Гольдшмидт, поэтому она хорошо знала историю семьи. Думаю, именно через нее Иоахим получил работу шофера у моего отца. Поэтому, когда мы с Джун сидели за столом в маленьком загородном доме и пили кофе с пирожными, некоторые семейные легенды обрели реальную основу.
«А знаешь ли ты, Хельмут, что ты вовсе не был недоношенным ребенком?» Я ответил, что не знаю; я всегда верил в историю, которую мне рассказывали, и не имел причин сомневаться в ней. На самом деле, сказала жена Иоахима, твой отец очень настойчиво добивался любви твоей матери, поэтому она уже два месяца была беременной, когда они пошли к алтарю и обвенчались.
Жена Иоахима твердо настаивала, что это правда, и, по-видимому, многие члены нашей семьи были в курсе событий. Они знали, что Клэр и Макс очень любят друг друга и спали вместе задолго до того, как поженились.
Потом мы выслушали еще несколько семейных историй. Оказывается, свадьба дяди Гольдшмидта не обошлась без драматической сцены. В день бракосочетания, пока новобрачные находились в синагоге, в толпе снаружи их поджидала женщина с младенцем на руках. Когда молодые супруги вышли на улицу, женщина подняла младенца над головой и закричала: «Это твой ребенок! Это твой ребенок!»
Род Маркиевичей по материнской линии моей семьи был богат эксцентричными личностями. Дедушка Маркиевич, отец моей матери, родившийся в 1840 году, стал так называемым «бродячим студентом» и исколесил всю страну в поисках удачи. В конце концов он оказался в Италии, где попытался присоединиться к Гарибальди в войне за независимость, но получил отказ из-за слишком юного возраста. Тогда он отплыл в Америку и завербовался в армию юнионистов в 1865 году. Большую часть службы он провел в качестве одного из специальных охранников миссис Грант, жены знаменитого генерала. Она благоволила к нему и послала его в артиллерийское училище в Форт-Монро в штате Виргиния.
В 1938 году мне понадобилась копия свидетельства о рождении, чтобы получить паспорт
Он стал американским гражданином и сменил фамилию на Маквис, поскольку его знакомые не могли выговаривать «Маркиевич». Потом он вернулся в Берлин, женился и обзавелся тремя сыновьями и пятью дочерями. Одной из них была моя мать Клэр, или Клара.
Дедушка Маркиевич был новатором в области рекламы и сделал состояние на размещении рекламных плакатов на общественном транспорте - автобусах и трамваях. Его любимым увлечением была карета, запряженная шестеркой лошадей, в которой он ездил по берлинским улицам с огромной скоростью. По преданию, он так любил своих лошадей, что, когда их попоны износились и обтрепались края, он отдал их самому дешевому портному, которого мог найти, чтобы тот сшил из них зимние пальто для его дочерей.
Моя мать относилась к окружающим с определенной долей снобизма, но эта черта вообще была характерна для берлинцев. Они свысока смотрели на всех, кто не был искушен в тонкостях городской жизни. Хотя сам Макс очень быстро приобрел столичный лоск, остальным членам его семьи это не удалось. Моя мать презирала родственников мужа. Естественно, что, приезжая из Силезии, они не могли похвастать столичным шиком, зато брали количеством. Мать постоянно жаловалась, что у отца слишком много родственников.
Мы жили в доме на Иннсбрукерштрассе. У парадной двери нашего дома, как и у всех соседних домов, находилась большая черная кнопка звонка, вделанная в блестящую бронзовую тарелку с эмалированным ободком, на котором было написано «Aufgang nur fur Herrshaften»[ 1 ]. Когда кто-нибудь нажимал кнопку, наверху открывалось маленькое окошко, и консьержка выглядывала наружу, чтобы рассмотреть посетителя. Если он не выглядел как «Herrshaft», или джентльмен, она кричала, чтобы он пользовался входом для прислуги.
Под стропилами крыши располагался так называемый Boden[ 2 ], проходивший по всей длине здания. Служанки пользовались им для стирки, сушки и глаженья большого белья. В перерывах между работой они напевали дворовые романсы. Мне нравилось подниматься на чердак; там всегда пахло свежевыстиранным бельем, а белые простыни колыхались на легком сквознячке. Многие из моих модных фотографий были сделаны в местах, напоминавших о моем детстве, а такие прачечные даже сейчас можно найти в старых больших гостиницах, где я люблю фотографировать.
Мне было три или четыре года, я лежал в кроватке в квартире моих родителей на Иннсбрукерштрассе. Была ночь, всегда ночь – многие мои воспоминания связаны с этим временем суток.
Моя няня, моя Kinderfräulein, собирается выходить. Она обнажена до пояса. На ней комбинация, она сидит перед зеркалом. Она прихорашивается и выглядит чрезвычайно красивой. Насколько я помню, это первый раз, когда я видел полуобнаженную молодую женщину перед зеркалом.
Мои родители часто посещали вечеринки и ночные клубы, но мама всегда приходила ко мне перед сном, чтобы пожелать доброй ночи. Я помню прикосновение ее обнаженных рук – потому что иногда она носила платье для коктейлей или вечернее – и помню свой восторг и волнение от этих прикосновений. Тогда мама была для меня самой привлекательной и любимой женщиной на свете.
У моей кровати стояла лампа с очень тусклым светом. Иногда мама приходила ко мне до того, как надевала платье: на ней была комбинация с лифчиком и жемчужное ожерелье. Комбинация шелковая, всегда телесного цвета, никогда не черная. Она приходила и садилась у изголовья моей кровати. Ее сопровождал нежный аромат Chanel № 5. Я помню, как обнимал ее и ощущал ее кожу.
Моя мать была довольно пышной женщиной, с большой грудью, округлыми руками и плечами. Она была не так уж молода, поскольку я был поздним ребенком, но я не осознавал этого. Я любил маму; я обожал ее.
Иногда она говорила мне, что на самом деле я не ее ребенок. Меня якобы нашли на заднем крыльце, завернутого в пеленку с вышитой семизубцовой короной и аристократическими инициалами.
Часть I: БИОГРАФИЯ
Автопортрет с друзьями в Халензее, 1935 г.
Глава первая
Я родился в 11.30 утра, в воскресенье, 31 октября 1920 года, в берлинском пригороде Шёнеберг. Мама говорила, что с утра шел дождь, но, когда я появился на свет, неожиданно выглянуло солнце.
Мама происходила из состоятельной семьи. Она вышла замуж за богатого человека, который умер, когда она была еще совсем молодой.
У них был один ребенок – мой сводный брат Ханс. Отец был из бедной семьи, жившей в крошечной деревушке в Силезии. Когда он женился на матери, то стал управлять фабрикой, принадлежавшей ее первому мужу, на которой изготавливали пряжки и пуговицы.
Мама обладала живым воображением и рассказывала мне удивительные истории о знакомстве с отцом, Максом, и как он влюбился в ее прекрасные ноги.
У нее действительно были красивые ноги. Она была привлекательной молодой вдовой, а он бедным солдатом, в 1918 году вернувшимся с русского фронта. Они полюбили друг друга и поженились. Я родился во время блокады Германии странами Антанты после Первой мировой войны, на два месяца раньше срока – слабый и болезненный ребенок. Коровьего молока было не достать, поэтому меня кормили козьим, продававшимся в то время в Берлине. По словам матери, только поэтому мне удалось вырасти здоровым, красивым и сильным.
Мой отец по возвращении с русского фронта после Первой мировой войны
Несколько лет назад мы с моей женой Джун отправились в Берлин и посетили Иоахима, который когда-то был нашим семейным шофером. Он узнал меня по фотографии в немецком журнале и связался со мной. Жена Иоахима много лет служила у моего дяди по фамилии Гольдшмидт, поэтому хорошо знала историю семьи. Думаю, именно через нее Иоахим получил работу шофера у моего отца. И, когда мы с Джун сидели за столом в маленьком загородном доме и пили кофе с пирожными, некоторые семейные легенды обрели реальную основу.
«А знаешь ли ты, Хельмут, что ты вовсе не был недоношенным ребенком?» Я ответил, что не знаю; я всегда верил в историю, которую мне рассказывали, и не имел причин сомневаться в ней. «На самом деле, – сказала жена Иоахима, – твой отец очень настойчиво добивался любви твоей матери и она уже была беременной, когда они обвенчались».
Жена Иоахима твердо настаивала, на том, что это правда. По-видимому, многие члены нашей семьи были в курсе событий. Они знали, что Клэр и Макс очень любили друг друга и спали вместе задолго до того, как поженились.
Мы выслушали еще несколько семейных историй. Оказывается, свадьба дяди Гольдшмидта не обошлась без драматической сцены. В день бракосочетания, пока новобрачные находились в синагоге, в толпе снаружи их поджидала женщина с младенцем на руках. Когда молодые супруги вышли на улицу, женщина подняла младенца над головой и закричала: «Это твой ребенок! Это твой ребенок!»
Род Маркиевичей (по материнской линии моей семьи) был богат эксцентричными личностями. Дедушка Маркиевич, отец моей матери, родившийся в 1840 году, стал так называемым «бродячим студентом» и исколесил всю страну в поисках удачи. В конце концов он оказался в Италии, где попытался присоединиться к Гарибальди в войне за независимость, но получил отказ. Тогда он отплыл в Америку и завербовался в армию юнионистов в 1865 году. Большую часть службы он провел в качестве одного из специальных охранников миссис Грант, жены знаменитого генерала. Она благоволила к нему и отправила в артиллерийское училище в Форт-Монро в штате Виргиния. Он стал американским гражданином и сменил фамилию на Маквис. Потом он вернулся в Берлин, женился и обзавелся тремя сыновьями и пятью дочерями. Одной из них была моя мать Клэр, или Клара.
Дедушка Маркиевич был новатором в области рекламы и сделал состояние на размещении рекламных плакатов на общественном транспорте – автобусах и трамваях. Его любимым увлечением была езда по берлинским улицам на огромной скорости в карете, запряженной шестеркой лошадей. По преданию, он так любил своих коней, что, когда их попоны износились, он отдал их самому дешевому портному, которого смог найти, чтобы тот сшил из них зимние пальто для его дочерей.
В 1938 году мне понадобилась копия свидетельства о рождении, чтобы получить паспорт
Моя мать относилась к окружающим с определенной долей снобизма. Эта черта вообще была характерна для берлинцев. Они свысока смотрели на всех, кто не был искушен в тонкостях столичной жизни. Сам Макс очень быстро приобрел столичный лоск, но остальным членам его семьи это не удалось. Мать презирала родственников мужа. Естественно, что, приезжая из Силезии, они не могли похвастать столичным шиком, зато брали количеством. Мать постоянно жаловалась, что у отца слишком много родственников.
Мы жили в доме на Иннсбрукерштрассе. На парадной двери нашего дома, как и у всех соседних, была большая черная кнопка звонка, вделанная в блестящую бронзовую тарелку с эмалированным ободком, с надписью: «Aufgang nur für Herrschaften» . Когда кто-нибудь нажимал кнопку, наверху открывалось маленькое окошко, и консьержка выглядывала наружу, чтобы рассмотреть посетителя. Если он не выглядел как Herrschaft, или джентльмен, она кричала, чтобы он пользовался входом для прислуги.
Гораздо меньшее внимание мальчик уделял учебе. Будущий фотограф учился плохо: по собственным его словам, для него «было проблемой надолго сосредоточится на чем-то одном». Впоследствии именно эта черта характера не позволила ему заняться кино - ведь в кинематографе проекты могут длиться годами, тогда как фотосессии самого Ньютона никогда не бывали длиннее трех дней. Кстати, интерес к фотографии проснулся у Хельмута довольно рано. Поскольку родители не позволяли ему пользоваться «семейной» камерой Ньютонов, «кодаком» Etui, в 1932 году на сэкономленные карманные деньги мальчик приобрел свою первую камеру Agfa Tegnor Box. Из восьми кадров первой отснятой им пленки хорошо, хотя несколько размыто, получился только последний, запечатлевший берлинскую радиовышку Funk Turm. Этот, созданный им самим, снимок произвел на юного фотографа такое впечатление, что Хельмут Ньютон немедленно принял решение стать знаменитым фотографом.
Впрочем, времена для подобных мечтаний были не самые подходящие. Шел 1934 год, к власти в Германии пришли национал-социалисты, в берлинских кафе появились вывески с надписью «Евреям и собакам вход воспрещен», в парках - желтые скамейки для евреев, на стенах домов - профашистская газета «Штурмовик», а первые бурные романы Хельмута были обречены на неудачу, поскольку связь еврея с немкой сулила немало неприятностей обоим. Тем временем подросток не терял решимости сделать фотографическую карьеру - он с охотой выполнял поручения фотографов из ближайшей фотостудии, а через некоторое время смог поступить на фотокурсы.
Едва закончив школу, Хельмут Ньютон объявил родителям, что хочет стать кинооператором. Поддержки эти планы не встретили, и если мать, поддаваясь уговорам будущего фотографа, в конце концов почти согласилась отправить мальчика в Лондон, к своему родственнику, кинорежиссеру Александру Корде, то Ньютон-отец этому резко воспротивился. Некоторый компромисс был найден в фотографии - связи матери помогли молодому человеку устроиться учеником к известной берлинской женщине-фотографу Иве, а отец предрек ему «окончание жизни в выгребной яме».
В те времена обучение фотографии в Германии находилось под государственным контролем. Мастера-фотографы за плату принимали себе учеников, которые, прежде чем получить профессиональный сертификат, должны были отслужить установленный срок подмастерьями. Прошел через это и Хельмут Ньютон - с той лишь разницей, что, обучаясь фотографии у настоящей светской львицы, он помогал ей осуществлять фотосъемки для модных журналов, делать портреты балерин, актеров и актрис, а также составлять каталоги нижнего белья, что было юноше особенно по вкусу. Именно под руководством Ивы молодой человек постигал основы профессии, учился обрабатывать фотопластинки и работать как в павильоне, так и на пленэре. Однако счастливая пора ученичества продлилась для Хельмута Ньютона недолго.
В 1938 году отец Ньютона, как и многие другие немецкие евреи, был арестован. Хотя его почти сразу выпустили, второго урока Ньютону-старшему не потребовалось. С трудом получив разрешение на выезд за рубеж, буквально через несколько дней Ньютоны покинули Германию. Дальше семья разделилась: отец и мать отправились в Южную Америку, а 18-летний Хельмут - в Китай, где на некоторое, весьма недолгое, время обосновался в доме своей тети. Устроившись фоторепортером в раздел светской хроники местной газеты, молодой человек проработал там две недели, после чего был уволен за непрофессионализм. Вскоре после этого юноша покинул Шанхай и отправился в Сингапур, где открыл свое первое собственное ателье. Впрочем, осесть ему не удалось и там. Когда японцы вторглись в Сиам и двинулись к Малайе, Ньютон, как и большинство эмигрантов, был посажен на корабль и вывезен из страны. Так, после продолжительного морского путешествия, молодой фотограф оказался в Австралии в лагере для интернированных.
От занятий фотографией пришлось на несколько лет отказаться. В военные годы Хельмут Ньютон работал на сборе фруктов, а когда Австралия вступила в войну, пошел в армию. Только в 1946 году, вернувшись в Мельбурн, молодой человек вновь создал крошечную фотостудию. Тогда же он познакомился с актрисой Джун Брюннель, которая в 1948 году стала его женой и верной помощницей. Однако и спустя несколько лет после того, как он открыл собственное ателье, фотограф был далек от процветания. Большинство его заказов исчерпывались съемкой свадеб и редкими каталогами одежды. Единственным доступным Ньютону рабочим инструментом оставалась старая камера «Торстон Пикар» с тремя двусторонними кассетами, которые позволяли сделать шесть снимков, после чего фотограф каждый раз был вынужден отправляться обратно в студию для перезарядки. Несмотря на это, Ньютону время от времени удавалось «прорваться» в модные журналы, в том числе приложение к австралийскому Vogue. Это укрепило его веру в собственные силы настолько, что через несколько лет он принял решение отправиться в Европу и попытать счастья в английском Vogue.
Однако заявить о себе в Европе оказалось непросто. Редакторы журнала отнюдь не рвались сотрудничать с малоизвестным фотографом, а в парижском Elle, куда Ньютон предложил некоторые свои снимки, его попросту осмеяли. К счастью, несмотря на первые неудачи, амбициозный новичок не опустил руки. Постепенно он обзавелся знакомствами, которые открыли ему путь в мир моды и помогли приобрести нужный опыт - здесь неоценимым оказалось общение с американским фотографом Клодом Вирджином, который к тому времени достиг немалых успехов в художественной съемке обнаженной натуры. Под влиянием новых друзей, Ньютон быстро постиг особенности съемки одежды и начал понимать прелести работы на натуре, без скучного студийного света. А вот материальное положение его все еще оставалось далеким от идеального. На два года фотограф даже был вынужден покинуть Европу для работы в австралийском Vogue. Только в 1961 году Ньютон, наконец, вернулся в Европу и был приглашен во французский Vogue - теперь уже не как новичок, а как звезда.
Поучения редакторов остались позади - к идеям Ньютона прислушивались, а его работы вызывали неизменный восторг. Фотографу предоставлялась полная свобода творчества, причем не только в покоренном им Vogue, но и в других журналах, в частности, революционном для своего времени Queen, арт-директором которого был друг Ньютона Вилли Лендэлз. Начиналась эпоха расцвета модной фотографии, и Хельмут Ньютон стал ее настоящим кумиром.
Показы моды, фотосессии для модных журналов и приглашения на съемки следовали чередой. Квартира в модном парижском квартале, виноградник в Рамателле, новые машины - Хельмут Ньютон вступил в эру процветания и стал намного богаче, чем был некогда пророчивший ему нищету отец. В 1962 году для фотографа открылась возможность покорить и США - главный редактор американского Vogue Диана Врилэнд пригласила Ньютона в Нью-Йорк. Однако, несмотря на взаимную заинтересованность, опыт совместной работы оказался неудачным. Вкусы фотографа, создающего чувственные женские образы, и редактора, желавшей видеть восточную экзотику, расходились слишком кардинально. После нескольких неудачных попыток сотрудничества издатели американского Vogue даже рекомендовали фотографу изучить творчество Ричарда Аведона и создать для них «нечто похожее». Разумеется, для Ньютона подобное предложение было абсолютно неприемлемо. Только в 1971 году новый редактор американского Vogue Алекс Либерман, наконец, полностью согласился на все условия фотографа и с готовностью приступил к публикации его последних, нередко весьма рискованных, композиций.
С этого времени карьера Ньютона поступательно и неизменно шла вверх. В 60 - 80-е годы ему позировали чуть ли не все знаменитости: Энди Уорхол, Сальвадор Дали, Дэвид Боуи, Мик Джаггер, Софи Лорен, Элизабет Тейлор и многие другие. Фотограф активно и плодотворно работал в Америке и Европе, создавая четыре коллекции в год для французского Vogue и еще четыре в Милане и Риме. Целиком отдаваясь работе, фотограф нередко забывал о самом себе: держался на одних сигаретах, работал без сна и отдыха, злоупотреблял алкоголем. Такой образ жизни вполне закономерно для немолодого уже человека вылился в проблемы с сердцем. На одной из съемок в Нью-Йорке Хельмут Ньютон потерял сознание и провел две недели в клинике. Дальше игнорировать собственное здоровье было нельзя - фотограф был вынужден изменить образ жизни и перебрался в Монте-Карло. Впрочем, он продолжал работать для большинства ведущих мировых журналов и выполнять заказы на рекламные кампании (среди наиболее успешных можно отметить серию Autoerotic, созданную им для Volkswagen).
В 2003 году в Москве в рамках фестиваля «Мода и стиль в фотографии» прошла выставка Хельмута Ньютона под названием «Ретроспектива», а сам мэтр приехал в Россию, чтобы дать уникальный мастер-класс для российских фотографов. К несчастью, это была одна из последних крупных выставок Ньютона. 23 января 2004 года фотограф погиб в автомобильной катастрофе.