• Историк веков
• Историк персоналий
• Историк современности
• Преподаватель истории
• Историк-реконструктор

Заработная плата

• от 20 000 ₽ Начинающий специалист
• до 40 000 ₽ Ведущий специалист

График работы и характер труда

• Подвижный график
• Удаленная работа
  Офисная работа
  

Что делает историк

• Исследование событий в истории человечества
• изучение отдельных фактов и событий и их влияние на ход истории
• Прогнозирование будущих событий
• Публикация результатов исследований в научно-публицистической литературе, прессе
• Поиск исторических фактов под персональных запросы (история рода, персоны, зданий, городских пространств)

Какими качествами должен обладать историк

• Любовь к старым вещам и книгам
• Умение искать информацию и сопоставлять факты
• Хорошая память на даты, факты, имена и события
• Усидчивость, готовность к рутинной работе

Книги для саморазвития

• Джеймс Джордж Фрэзер "Золотая ветвь"

  Посвятив жизнь изучению фольклористики и истории религии, Дж. Фрэзер собрал огромный фактический материал, позволивший ему с помощью сравнительно-исторического метода показать связь между современными религиями и первобытными верованиями, выявить земные истоки религиозного миропонимания. Эта книга откроет начинающему историку мир загадочной древности.

• Доминик Бартелеми "Рыцарство. От древней Германии до Франции XII века"

  Книга о рыцарстве Доминика Бартелеми мало похожа на традиционные исследования этого феномена средневековой Европы и охватывает период. Французский историк рассматривает рыцарство не только как специфическую военную касту, появившуюся в условиях политических изменений в X-XI веках, но как явление культуры, оказавшее определяющее воздействие на становление цивилизации западноевропейского средневековья.

• Карло Гинзбург "Сыр и черви. Картина мира одного мельника, жившего в XVI в."

  Известный итальянский историк, один из основателей "микроистории"; реконструирует биографию и духовный мир "диссидента"; XVI века - фриульского мельника, осмелившегося в эпоху жесткого идеологического диктата выступить со своим мнением по всем кардинальным вопросам бытия.

Дополняя высказанный здесь ответ, замечу, что история, пользуясь терминами геометрии, – это луч, т.е. у нее есть начало (точка), но пока нет конца (другой точки). Мы с вами живем сегодня и, во всяком случае, конец этой истории предугадать не можем. Таким образом, история есть процесс развивающийся, и мы смотрим на него не снаружи, как некий субъект, а как непосредственные его участники, т.е. как объект. Все это я к тому, что очень наивно полагать, что мы, руководствуясь знанием прошлого, можем предугадать будущее. Любое историческое событие уникально, так как было обусловлено целой массой причин и условиями существовавшей на тот момент исторической реальности. Повторить же некий исторический процесс, как лабораторный эксперимент, т.е. воссоздав все условия раз за разом, невозможно. Нельзя, к примеру, снова заставить Цезаря перейти Рубикон так, как он перешел его в 49 году до н.э. – иначе нам придется воссоздать Римскую республику со всеми ее социальными, экономическими и духовными противоречиями того времени. Таким образом, знание того, как поступил Цезарь (Юстиниан, Людовик Святой, Наполеон или кто-то иной), не дает нам никакого конкретного опыта, который помог бы нам в прогнозировании современных или предшествующих событий. Надежда же на то, что такой прогноз возможен – очень опасна тем, что мы слишком уверимся в своей предусмотрительности. В этом нас всегда утешит Цицерон, который некогда назвал историю учительницей жизни. Однако всегда полезно помнить, что сам же Цицерон и попался на эту удочку: опытный политик, он был слишком уверен в своей предусмотрительности и поддерживал Октавиана, полагая его лишь пешкой в своих руках, однако кем стал Октавиан и что стало с Цицероном – известно слишком хорошо.

Вторая проблема, с которой сталкивается историк, – это источники. Мы не знаем прошлого, – просто потому, что его нет. То, что было вчера, прошло, и мы имеем лишь источники: материальные, письменные, устные или какие-то еще. Попробуйте восстановить в памяти свой вчерашний день во всей полноте, – получится? Наверняка огромное количество деталей ускользнет. А как быть с днем позавчерашним или тем, который был тысячу лет назад? Картину приходится восстанавливать по источникам путем сопоставления данных, чтобы укрепиться в уверенности, что событие имело место. Таким образом, получается картина, близкая к объективности, не правда ли? Но мы еще упустили с Вами вот какой фактор: субъективность. Автор источника (если это письменный или устный рассказ о событии) тоже человек, он пишет под влиянием собственного мировоззрения. А представьте, если он пишет с чужих слов? А если не с одних? Геродот, к примеру, записывал рассказы множества людей, т.е. получал субъективную информацию, которую излагал также субъективно. Наконец, Вы, как исследователь-историк, также не лишены субъективности. Хотя Тацит и призывал историков работать без гнева и пристрастия, но не Тацит ли и нарушал это правило?

Таким образом, не стоит полагаться на прогнозы с опорой на историю, это шаткая база. Явное же преимущество историка – это умение работать с большими объемами информации и извлекать из этого потока сведения, который могут с большой долей вероятности быть достоверными . Кроме того, историк, как правило, владеет языками (современными, древними), а также особыми частными дисциплинами (нумизматика, эпиграфика, папирология), что помогает ему нестандартно подойти к анализу информации. По своему опыту скажу, что историк также имеет высокое качество памяти (так как нужно помнить и держать в голове одновременно множество деталей), а также владеет техникой быстрого чтения (так как читать иногда нужно быстро и в то же время внимательно). Лично я, как историк, усвоил также навык без труда излагать свою точку зрения, причем делать это в условиях хода мысли, так как иногда процесс изложения идет параллельно с мыслительным процессом: например, при анализе какого-то источника. Все это навыки, которые можно применить в самых разных сферах.

Осторожный, продуманный компромисс - чуть ли не единственный рецепт поведения для историка, имеющего амбицию работать за пределами чистой науки, быть кем-то большим, нежели просто госслужащий, влиять на умы, предпринимать самостоятельные действия в общественной сфере.

Человек, которого в наши дни именуют словом «историк», в подавляющем большинстве случаев - школьный учитель или университетский профессор. Реже - академический ученый, научный сотрудник института, библиотеки или музея, редактор научного журнала или издательства, наконец, архивист, занимающийся научными исследованиями.

Все перечисленные персонажи (к их числу относится и автор этих строк) живут на… скажем так, невеликую государственную зарплату и разного рода гранты, если с грантами повезет.

В подавляющем большинстве случаев русский историк нищ, как Иов. Социально незащищен. Не способен прокормить семью, если сидит на одной госзарплате. Добравшись, к изрядному возрасту, до высоких должностей (ведущего научного сотрудника в академическом институте или же профессора в университете), учёный муж наконец-то может перевести дух: он перешел из категории нищих в категорию просто бедных.

Разумеется, всё это очень слабо влияет на работоспособность ученого, который, по старой русской традиции, с головой погружен в свое дело. Настоящего энтузиаста безденежье никогда не останавливало, не останавливает и не будет останавливать. Так ли ему худо от нехватки средств? Да ничуть не бывало! Он стоит на переднем крае науки, ему интересно заниматься тем, чем он занимается, он делает открытия, двигает проекты, охотится в архивах за документами, которые никем доселе не вводились в научный оборот, едет на археологические раскопки. Он поглощен люто захватывающими исследованиями, обновляет учебные курсы, пишет книги, монографии, комментарии к источникам, выступает на конференциях, обильно общается со своими коллегами, среди которых лучшие - точно такие же, как он, безумные энтузиасты. Ведь только у таких людей, по большому счету, биография украшена крупными научными достижениями.

И он не без иронии относится к государству, оплачивающему, хоть и по низшему тарифу, возможность заниматься делом, которое интересует его, как ничто иное в жизни. Ему хорошо. А государство - пусть платит, раз уж так исторически сложилось!

Нищета и социальная уязвимость историка не становится проблемой для истории, пока продукт его труда востребован всего лишь несколькими десятками специалистов в соответствующей сфере исследований.

Иными словами, пока он не выходит за пределы чистой науки, пока «варится» в соку относительно небольшого сообщества профессионалов. Здесь он интересен немногим, зато все эти немногие - твердые специалисты. Здесь он выполняет свою функцию как ученый, и совершенно не нужен субъектам «больших игр» социума. Ни государству, ни общественным движениям, ни капиталу.

Но за пределами чистой науки существует иная история - социализированная, публичная, затрагивающая интересы тех самых акторов «больших игр», о которых говорилось в предыдущем абзаце. Это составление школьных учебников - не вузовских, пишущихся ныне для относительно небольшого числа учащихся, а именно школьных, выходящих миллионными тиражами. Школьный учебник - идеология с большой буквы. Это публичные дискуссии в телеэфире, затрагивающие исторические темы. Да вообще медийные дискуссии, включая полемику, инициируемую мощными сетевыми порталами. Это книги и фильмы, построенные на историческом материале и рассчитанные на массовую аудиторию, а значит, на массовые продажи.

Из всего перечисленного складывается громадная сфера влияния на умы. И, казалось бы, историк должен быть востребован в ней постоянно, каждый день, каждый час. Кому же еще выполнять его прямую и непосредственную функцию - доносить знания об истории до широких кругов образованной публики?

Но на место историка-профессионала весьма часто берут публициста-полузнайку, «начитанного» писателя или же - апофеоз! - журналиста, который «с этим немного работал в свое время» (другая формулировка: «у него недавно вышла очень интересная заметка на эту тему»). Дело тут не только в том, что современный профи-академист относительно редко имеет способности ритора и совсем уж нечасто разбирается в красотах литературного русского. И даже не в том, что попадание в «большую игру» обыкновенно опирается на связи, которые есть далеко не у всех.

Настоящий серьезный историк до крайности неудобен, потому что он настроен придерживаться истины. Таков его профессиональный кодекс, таков его этический императив. А истина, хоть большая, небесная, хоть малая, т.е. простая правда факта, то и дело противоречит идеологии. Притом неважно, какая она, эта идеология, официальная или оппозиционная, поскольку обе они в равной мере могут оказаться иссушающими.

Держась за истину, историк становится слабоуправляемой персоной. Публицист, писатель и журналист, для которых всё это не столь важно, оставляют впечатление… меньшей ершистости. А уровень аудитории сегодня вполне позволяет «рокировку»: профи - в угол, полузнайку - на оперативный простор. Ведь нас окружает мир, пребывающий в сумерках высокой культуры; всюду «работа с массами», всюду «технологии обработки масс», всюду «интеллектуальные запросы масс»… Дельный ремесленник в этих сумерках заведомо, «по условиям игры», поставлен в трудное положение. Он как высококвалифицированный рабочий на заводе полуавтоматов…

Допустим, историк все же призван к тому, чтобы участвовать в масштабной общественной дискуссии. Некая социальная сила (государство, партия, общественное течение, мощный медиа-холдинг) дает ему микрофон (ставит под камеру, заказывает цикл статей на сайт). Говори! Идеология требует от него занять какую-то сторону на баррикадах. Допустим, историк сторону выбирает. Он начинает говорить. Ему сообщают с укором: «Слишком сложно, упрости!» Он старается говорить яснее, проще, применительно к аудитории. Ему говорят: «Вот эта тема - второстепенная, ее не нужно освещать!». Что ж, створ возможностей стал уже, но работать все еще можно. Однако следующая реплика «сверху» куда страшнее: «Не туда идешь! Вон статья нашего лидера, вон брошюра нашего старшего эксперта, вон плакат на стене. Соответствуй!» А историк соответствовать не хочет. До сих пор он с кем-то полемизировал, зная, что правда - в широком смысле - на его стороне. Но теперь ему предлагают ужаться до шаблона, в рамках которого есть рекомендованные «тезисы», притом не факт, что опираются они на сколько-нибудь серьезное исследование. А истину не сузишь до «рекомендованного». Прав был Константин Николаевич Леонтьев, не сдавая своей интеллектуальной самостоятельности: «Ум мой упростить я не могу». Ведь упростишь ум - потеряешь истину.

Итак, историк от «цветущей сложности» отказаться не может и… теряет микрофон (камеру, сайт). Или все-таки отказывается и… какой он тогда историк?! Мизерабль, а не историк.

Есть множество иных способов налететь на глыбу идеологии. Классический пример - работа над школьным учебником. У любого школьного учебника есть заказчик, а заказчика представляют люди, предъявляющие набор правил. Этих правил много, они могут проявляться как в основополагающих концепциях, так и в мелочах. Итог: если историк соглашается заключить себя в жесткие рамки требований заказчика, он, по необходимости, начинает вести «позиционную войну», время от времени «сдавая» мелочи, но отстаивая свое право не солгать в чем-то главном. Ему говорят: «Текущий момент требует откорректировать формулировки». А он отвечает: «Только там, где это не противоречит твердо установленным фактам». Иными словами, практикует тонкое искусство компромисса. Потому что в противном случае он должен либо отказаться от работы в подобных условиях, либо спокойно принять то, что за его именем в свет выйдет какая-то чушь.

Осторожный, продуманный компромисс, та самая «позиционная война», в наши дни - чуть ли не единственный рецепт поведения для историка, имеющего амбицию работать за пределами чистой науки, быть кем-то большим, нежели просто госслужащий, влиять на умы, предпринимать самостоятельные действия в общественной сфере.

Белые одежды не столь уж трудно сохранить девственно чистыми, не выходя из маленькой комнаты «фундаментальной» науки. Здесь сухо, здесь каждое утро появляется уборщица со шваброй. Но покинув академические хоромы, оказавшись в большом мире, с его дождями, снегами, лужами у ног и ветром в лицо, мудрено совсем уж не замарать риз. Суть вопроса - в количестве грязных пятен. После какого их числа историк перестает быть таковым?

В академических центрах и музеях, школах и других учреждениях среднего общего образования.

Историк изучает прошлое человечества во всем его многообразии, используя знания о всевозможных исторических фактах и процессах, воссоздает картину жизни государства, народов и отдельных людей в разные времена. Устанавливает закономерности развития общества и выявляет причинно-следственные связи между произошедшими событиями.

В зависимости от сферы интересов, история и специалисты делятся на следующие кафедры и дисциплины:

• Всеобщая история - изучение истории современных народов, со времени образования письменности
• Древний мир - изучение истории Древней Греции и Рима, Эллинистического периода , история Древнего Египта, Шумера, древних государств Индии и Китая .
• История Древнерусского государства и отечественной истории (до Петра Великого)
• Отечественная история от времен царствования Петра I и до Великой Октябрьской революции

История изучает жизнь человечества на протяжении нескольких тысяч лет. Можно выделить историю древнего мира, средних веков, историю нового времени. Основной работой историка является сбор и интерпретация исторической информации путем проведения исследовательских работ и изысканий, работой с архивными материалами и документами. Он должен прочитать древний текст. установить автора, адресата, дату написания, вид документа, затем синтезировать информацию источника и информацию об источнике и дать интерпретацию полученным данным. В этом ему помогают такие специальные дисциплины, как нумизматика, геральдика, сфрагистика (наука о печатях), палеография и т.д. Уровень общения в работе историка минимальный при исследовательской работе и достаточно интенсивный при исследовательской деятельности.

Специфика профессии: Интересный, но очень кропотливый труд в библиотеках, архивах и хранилищах, выставочных залах и запасниках музеев, общение с частными коллекционерами. Нередко историки выезжают в археологические и этнографические экспедиции, участвуют в научных конференциях и симпозиумах. Специалисты, изучающие историю зарубежных стран, нередко отправляются в зарубежные командировки. Эта профессия привлекает и мужчин, и женщин.

Области применения: Работают в учебных заведениях различного профиля, в архивах, библиотеках, музеях.

Доминирующая профессиональная направленность: На работу со знаковыми системами (тексты, числа, формулы и т. п.), а также на работу с людьми.

Доминирующие интересы: История. Обществоведение. Археология… Сопутствующие: География. Искусство. Иностранный язык.

См. также

Wikimedia Foundation . 2010 .

Синонимы :

Смотреть что такое "Историк" в других словарях:

См … Словарь синонимов

- (греч., от histor знающий). Занимающийся историей. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. ИСТОРИК греч. historikos, от histor, знающий. Бытописатель. Объяснение 25000 иностранных слов, вошедших в… … Словарь иностранных слов русского языка

ИСТОРИК, историка, муж. Ученый специалист по истории. || Студент исторического института, факультета, отделения. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова

ИСТОРИК, а, муж. Специалист по истории (во 2 знач.). Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова

Сергей Викторович Алексеев, доктор исторических наук, заведующий кафедрой истории в МосГУ, председатель Правления Историко-Просветительского общества, действительный член Международной академии наук (IAS), главный редактор ежегодного альманаха «Историческое обозрение». Лауреат премии «Лучший молодой ученый», награжден золотой медалью им. Н. Н. Моисеева «За заслуги в образовании и науке».

Передо мной стоял человек высокого роста, элегантный, худой, с темными короткими волосами. Узнав, что журнал «Наша молодежь” просит у него интервью, Сергей Викторович с удивлением воскликнул: «Ну, какой же я молодой? Завтра мне будет 40 лет!”

Сергей Викторович, как и почему Вы решили стать преподавателем?

Это был не сознательный выбор. Преподавателем я стал из-за нехватки денег. Всю свою жизнь, начиная с пяти лет, я хотел стать историком. В 1993 году окончил университет. Время было непростое, работы по специальности не было. Целый год перебивался случайными заработками - преимущественно в книгоиздательском бизнесе. Писал диссертацию. Была, конечно, возможность махнуть рукой на профессию и уйти куда-нибудь «на сторону», скажем, в бизнес. Но эту возможность я для себя сразу отверг, начал преподавать. И не ошибся. Мне понравилось…

Почему Вы хотели стать именно историком?

История увлекла меня еще в дошкольном возрасте. Первые свои книги по истории - «Рассказы» для 4 класса и «Живые голоса истории» - я читал еще до того, как сел за парту. Благо, читать научился очень рано. В младших классах уже сам пытался писать «научные труды». Читать испещренную помарками «Всемирную историю» собственного сочинения сейчас, конечно, весьма забавно - но и трогательно.

По окончании школы вопрос - «куда пойти учиться?» - передо мной уже не стоял. Я знал, что буду поступать на истфак, и родители безоговорочно поддерживали меня в этом намерении. Мне в этом смысле повезло, - стезя историка не считалась в конце 80-х чересчур уж «престижной».

Я уже с восьмого класса посещал «Школу юного историка» при МГУ. Для меня это действительно была школа, - может быть, более важная, чем средняя общеобразовательная. Думаю, важнейшее, что вынес я оттуда, - это осознание того, что есть история, на чем она основывается, чем отличается от свободного вымысла. Там я пытался писать уже действительно научные работы, и выработанные навыки получили дальнейшее развитие благодаря обучению в Историко-архивном институте - законном центре отечественного источниковедения.

Не знаю, прочувствовал бы я столь же глубоко в каком-нибудь ином месте суть истории? Выработалось ли бы то необходимое «занудство» источниковеда, которое только и позволяет создавать действительно достоверный исторический труд? Другое дело, что я всегда воспринимал, и сейчас воспринимаю изучение источников именно как ступень, пусть неповторимую и необходимую, к написанию Истории, причем непременно «большой истории».

Кого Вы считаете своим наставником в изучении истории?

Для меня на первом месте среди наставников в науке - академик Сигурд Оттович Шмидт. Еще со школьных лет, благодаря телепрограммам для школьников, он стал для меня образцом преподавателя истории, проводником в мир ее «живых», источниковых голосов. Естественно, учась в Историко-архивном, я не мог пройти мимо ни его спецкурсов, ни возглавляемого им на протяжении десятилетий знаменитого кружка источниковедения. Кружок стал для меня школой - может быть, самой полезной за все годы, школой не только источниковедения, но и научной дискуссии, взыскательного и притом товарищеского обсуждения работ друг друга. Несколько лет я был старостой кружка. Диплом и кандидатскую диссертацию я защищал под научным руководством Сигурда Оттовича.

В чем для Вас заключается работа преподавателя? Какова Ваша цель?

Моя цель заключается в передаче знаний молодому поколению; сохранении и воспроизводстве интеллектуального класса, к которому я себя причисляю, а также в сохранении каких-то традиций образования. Лучшая награда — когда ты достигаешь этой цели, хотя бы с одним человеком.

Что Вы считаете самым важным в своей профессии?

Самое важное — это творчество как создание чего-то нового: методики, программы обучения, научной дисциплины; познание нового для корректировки и обогащения своих знаний, уважение коллег, сотрудничество с ними.

Что больше всего раздражает в профессии?

(После этого вопроса Сергей Викторович рассмеялся и задумался на минуту)

Элементарное отсутствие отклика. Ты пытаешься объяснить студенту простые вещи: определения, факты, термины и видишь, что студент или не понимает твоего объяснения или просто не хочет понимать. В такие моменты становится по-настоящему паршиво. Правда, сейчас стало легче, чем было в 90-ые, теперь такие студенты встречаются гораздо реже.

Многие выпускники отечественных вузов, получив диплом, уезжают работать заграницу. Что Вы об этом думаете?

Я думаю, что это неправильно. Страна дала этим людям образование, некоторым совершенно бесплатно. Они обязаны работать на благо своей страны, это их долг. Я сложно отношусь к отъезду за рубеж на постоянное место жительства еще и потому, что там ты платишь налоги и отдаешь свой труд чужой стране.

Что Вы можете сказать о новой системе: магистратуре и бакалавриате?

Я не знаю насколько нужно, чтобы наши выпускники уезжали работать в Европу. Если мы хотели перейти на новую систему образования, почему не создали свою? Но мы уже живем в условиях этой европейской системы, так что комментарии излишни.

Состоите ли Вы в дружеских отношениях со студентами?

Мне кажется, что при общении со студентами не стоит сокращать дистанцию. Студенты — это студенты. Преподаватели — это преподаватели. Неформальные отношения только мешают образовательному процессу.

Как к Вам относятся студенты и почему?

Каждый студент относится по-своему: кто-то уважает, кто-то боится, кто-то восхищается, кто-то недолюбливает. Я не знаю причин. Просто, преподаватель всегда должен оставаться собой, а не подлизываться к студенту. Поверьте, фальшь всегда чувствуется.

Как бы Вы охарактеризовали перспективы трудоустройства для молодых специалистов?

Сложно ответить на этот вопрос. Социально-экономическая ситуация в мире в целом и в России в частности постоянно меняется, поэтому никто не может сказать какая профессия будет востребована завтра. Сейчас, когда человек выбирает специальность и будущую профессию, он очень сильно рискует. Хотя, я считаю, что если у человека призвание, если он занимается любимой работой и занимается ею не ради денег, любой добьется успеха. Правда, таких людей очень мало.

Вы сказали, что стали преподавателем из-за нехватки денег. А теперь Вас устраивает ваша заработная плата?

Да, зарплата вполне устраивает. Она соответствует среднестатистическому уровню зарплаты гуманитария в нашем государстве. Вопрос в другом: почему в России так низко оценивают работу гуманитариев?

Помню, в кризисные годы в начале 90-ых, когда я учился в институте, моя стипендия превратилась в копейки. Ох, тяжко тогда было. Безденежье продолжалось до тех пор, пока я не начал работать в МосГУ. После этого мои дела пошли в гору. Сейчас я вполне доволен жизнью.

Опишите Вашу жизнь вне университета. Ваши увлечения, хобби.

Люблю искусство, литературу, занимаюсь критикой фантастических произведений, пишу. Я никогда не противопоставлял «серьезную науку», как я называю историю, литературе - с моей точки зрения, хороший историк всегда немного и писатель. Серьезный научный труд тоже должен быть читабельным. Другое дело, что надо осознавать границы… Стилизованные под славянский эпос «сказания» я начал писать еще в старших классах школы. Неудивительно, что меня увлекли и иные опыты «в этом роде», сперва переводные, а затем и отечественные. Отсюда мои работы, посвященные литературе «фэнтези», и занятия, в конечном счете, литературной критикой и переводом.

Вопросы задавал Никита Гуськов

Редакция журнала поздравляет Сергея Викторовича Алексеева с юбилеем!

Новых книг Вам, Сергей Викторович! Новых научных трудов, новых открытий и преданных родной истории учеников!