Cтраница 1

Эксплуатация труда также является одним из негативных аспектов глобальной экономики, в условиях которой опасный и вредоносный труд переносится из богатых стран в более бедные. Таким образом, вредоносные виды трудовой деятельности должны также рассматриваться в макроэкономическом плане. Указанные вопросы более подробно изучаются в других разделах настоящей Энциклопедии.  

Эксплуатация труда стоит труда. Поскольку труд, выполняемый капиталистическим предпринимателем, обусловлен лишь противоположностью между капиталом и трудом, он входит в издержки на его надсмотрщиков (промышленных унтер-офицеров) и уже учтен под рубрикой заработной платы, совершенно так же как издержки, вызываемые надсмотрщиком над рабами и его кнутом, учтены в издержках производства рабовладельца. Эти издержки, совершенно так же как и большая часть торговых издержек, относятся к faux frais капиталистического производства. Там, где речь идет об общей норме прибыли, в расчет не принимаются также и те хлопоты, которые доставляют капиталистам их собственная конкуренция друг с другом и их попытки надуть друг друга; равным образом в расчет здесь не принимается и та большая или меньшая ловкость, с которой один капиталистический предприниматель в отличие от другого умеет при наименьших издержках выжать из своих рабочих наибольшее количество прибавочного труда и реализовать этот выжатый прибавочный труд в процессе обращения. Рассмотрение всего этого относится к исследованию конкуренции капиталов. Это исследование имеет дело вообще с борьбой между капиталистами и с их усилиями урвать себе возможно большее количество прибавочного труда, и оно касается только распределения прибавочного труда между различными отдельными капиталистами, но не затрагивает ни его происхождения, ни его общих размеров.  

Эксплуатация труда в нефтяной промышленности была невероятно жестокой. Трудно представить себе более мрачные условия труда и быта рабочих даже в неприглядных условиях царской России.  

Эксплуатация труда капиталом вызывает непримиримые противоречия между пролетариатом и буржуазией, ожесточенную классовую борьбу.  

Степень эксплуатации труда, присвоение прибавочного труда и прибавочной стоимости, повышается в частности посредством удлинения рабочего дня и интенсификации труда. Оба эти пункта подробно исследованы в Капитале, кн. I, когда речь шла о производстве абсолютной и относительной прибавочной стоимости. Существует много таких факторов интенсификации труда, которые предполагают увеличение постоянного капитала по сравнению с переменным, следовательно, понижение нормы прибыли, - например, если рабочему приходится наблюдать за большим числом машин.  

Степень эксплуатации труда, присвоение прибавочного труда и прибавочной стоимости, повышается в частности посредством удлинения рабочего дня и интенсификации труда. Оба эти пункта подробно исследованы в книге I, когда речь шла о производстве абсолютной и относительной прибавочной стоимости. Существует много таких моментов интенсификации труда, которые предполагают увеличение постоянного капитала по сравнению с переменным, следовательно понижение нормы прибыли, - напр. При этом, - как и при большей части способов, служащих для производства относительной прибавочной стоимости, - те же самые причины, которые вызывают возрастание нормы прибавочной стоимости, могут обусловливать уменьшение массы прибавочной стоимости, приходящейся на данную величину всего вложенного капитала. Но существуют другие моменты интенсификации труда, как, напр.  

Степень эксплуатации труда, присвоение прибавочного труда и прибавочной стоимости, повышается в частности посредством удлинения рабочего дня п интенсификации труда. Оба эти пункта подробно исследованы в книге I, когда речь шла о производство абсолютной н относительной прибавочной стоимости. Существует много таких моментов интенсификации труда, которые предполагают увеличение постоянного капитала по сравнению с переменным, следовательно понижение нормы прибыли, - напр. При этом, - как и при большей части способов, служащих для производства относительной прибавочной стоимости, - те же самые причины, которые вызывают возрастание нормы прибавочной стоимости, могут обусловливать уменьшение массы прибавочной стоимости, приходящейся на данную величину всего вложенного капитала. Но существуют другие моменты интенсификации труда, как, напр.  

Степень эксплуатации труда, присвоение прибавочного труда и прибавочной стоимости, повышается в частности посредством удлинения рабочего дня и интенсификации труда.  

Усиление эксплуатации труда монополистическим капиталом при отсутствии действенных профилактических мер борьбы с возникающими в процессе работ опасными и вредными для здоровья факторами отрицательно сказывается на защитных свойствах человеческого организма и ведет к истощению его нервно-психической системы.  

Эта форма эксплуатации чужого труда основана на внеэкономическом принуждении.  

Анархия капиталистического производства и эксплуатация труда капиталом делают неизбежными экономические кризисы перепроизводства, которые время от времени потрясают капиталистические страны.  

Наконец, при неизменной степени эксплуатации труда общая норма прибыли может изменяться, если сумма применяемого труда относительно изменяется по сравнению с постоянным капиталом вследствие технических перемен в процессе труда. Но такие технические перемены всегда должны обнаруживаться в изменении стоимости товаров, а потому должны всегда сопровождаться изменением стоимости товаров, на производство которых теперь требуется больше или меньше труда, чем требовалось раньше.  

Наконец, при неизменной степени эксплуатации труда общая норма прибыли может изменяться, если сумма прилагаемого труда относительно изменяется по сравнению с постоянным капиталом вследствие технических перемен в процессе труда. Но такие технические перемены всегда должны обнаруживаться в изменении стоимости товаров, а потому должны всегда сопровождаться изменением стоимости товаров, на производство которых теперь требуется больше или меньше труда, чем требовалось раньше.  

Таким образом при неизменяющейся степени эксплуатации труда одна и та же норма прибавочной стоимости выражалась бы в понижающейся норме прибыли, потому что вместе с материальными размерами постоянного капитала возрастает, хотя и не в той же пропорции, и величина стоимости постоянного, а следовательно и всего, капитала.  

Фактически, олигархия и весь правящий класс, также как при рабовладельческом строе, присваивают себе весь прибавочный продукт или, точнее, безраздельно распоряжаются им. В случае если же учесть, что по сути и личной ϲʙᴏбодой человек не обладает при ϶ᴛᴏм строе, то аналогия с рабовладением будет полной.

Поскольку олигархия госкапитализма сравнительно малочисленна - всего несколько тысяч человек вместе с членами семей (а если брать высшую часть олигархии - элиту элит, обладающую верховной властью, то число ϶ᴛᴏ сокращается до нескольких десятков человек), то абсолютно она тратит на ϲʙᴏи нужды сравнительно немного (также как частный капиталист тратит на ϲʙᴏи нужды обычно меньшую часть полученной им прибыли), но если сравнить численность олигархии и всего народа и долю национального дохода, присваиваемую олигархией, с тем, что достается народу, то окажется, что каждый олигарх получает в сотни раз больше, чем рабочий, крестьянин или рядовой служащий. Средний и низший слои правящего класса, ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙенно, в совокупности используют большую часть национального дохода, чем олигархия, но на каждого, понятно, приходится меньше.

Общую численность правящего класса в СССР я оцениваю в 3-5 миллионов человек.

Рядовые члены партии будут не только обманутыми демагогией правящего класса, но еще и дойными коровами. Средний личный доход члена олигархии - денежный, а главное в виде различного бесплатного обслуживания и жилья - во столько раз больше, чем у рядового труженика, во сколько и не снилось частному капиталисту на Западе, "...считается само собой разумеющимся, что каждая политическая партия (только у рабочих должно быть по-иному!) так или иначе оплачивает ϲʙᴏих агентов деньгами или вознаграждает их должностями... Эти господа практикуют все то, против чего крайне важно предостерегать рабочих."122

В отчете так называемой Центральной ревизионной комиссии 26 съезду КПСС, также как на многих других съездах, не нашлось места для цифр. Комиссия, задача кᴏᴛᴏᴩой следить за финансами партии, не приводит даже цифры полученных членских взносов! "Доходная часть партийного бюджета складывается из поступлений членских взносов, отчислений от прибылей партийных издательств и прочих поступлений. Удельный вес членских взносов в среднем за год составлял две трети доходов партбюджета. За отчетный период доходная часть партийного бюджета значительно увеличилась как за счет поступлений членских партийных взносов, так и за счет издательской деятельности партии". Подумать только "значительно увеличилась" - какая превосходная "финансистская" формулировка! Почему бы не сказать "мал-мала побольше стала" - тоже красиво. "Наша партия располагает большими денежными и материальными ресурсами, кᴏᴛᴏᴩые направляются на содержание партийных органов, проведение ими организационной, пропагандистской и политической работы, подготовку кадров, на хозяйственные и другие мероприятия. Все данные расходы покрываются собственными средствами партии, без какой-либо дотации из государственного бюджета." А с какой стати народ должен оплачивать вашу роскошную жизнь? Нашли чем хвалиться, тем более, что ϶ᴛᴏ наглая ложь хотя бы потому, что большинство членов олигархии одновременно с партийными занимают и государственные посты - и сколько они тратят на себя, во сколько обходятся народу роскошные лимузины, загородные виллы и дворцы у теплых морей, мы можем только догадываться. "Я никогда не скрывал, что, на мой взгляд, массы в Германии гораздо лучше, чем господа вожди, особенно с тех пор, как партия, благодаря прессе и агитации сделалась для данных вождей дойной коровой снабжавшей их маслом, и вдруг Бисмарк и буржуазия эту корову прирезали."123

У олигархии ϲʙᴏи магазины, ϲʙᴏи фабрики и заводы, кᴏᴛᴏᴩые изготавливают продукцию специально и только для олигархии - "чайки" и "зилы", пища и одежда, мебель и т.д., а за границей на валюту олигархия приобретает для себя то, что не производится в "социалистическом общенародном государстве".

Олигархия полностью "автономизировала" себя от общества, от народа. Отметим, что тем хуже для нее.

В случае если в частнокапиталистическом обществе есть магазины для миллионеров, единственным препятствием для проникновения в кᴏᴛᴏᴩые будут деньги, то в "сферу обслуживания" олигархии не помогут проникнуть никакие деньги - олигархия как зеницу ока охраняет ϲʙᴏй желудок и тайну насыщения ϲʙᴏего желудка. "Как бы ни был мал какой-нибудь дом, но, пока окружающие дома точно также малы, он удовлетворяет всем предъявляемым к жилищу общественным требованиям. Но если рядом с маленьким домом вырастает дворец, то домик съеживается до размера жалкой хижины. Отметим, что теперь малые размеры домика свидетельствуют о том, что его обитатель совершенно нетребователен или весьма скромен в ϲʙᴏих требованиях; и как бы ни увеличивались размеры домика с прогрессом цивилизации, но если соседний дворец увеличивается в одинаковой или еще в большей степени, обитатель сравнительно маленького домика будет чувствовать себя в ϲʙᴏих четырех стенах все более неудовлетворительно, все более приниженно. Сколько-нибудь заметное увеличение заработной платы предполагает быстрый рост производительного капитала, быстрый рост производительного капитала вызывает столь же быстрое возрастание богатства, роскоши, общественных потребностей и общественных наслаждений. Таким образом, хотя доступные рабочему наслаждения возросли, однако то общественное удовлетворение, кᴏᴛᴏᴩое они доставляют, уменьшилось по сравнению с увеличивающимися наслаждениями капиталиста, кᴏᴛᴏᴩые рабочему недоступны, и вообще по сравнению с уровнем развития общества. Наши потребности и наслаждения порождаются обществом, по϶ᴛᴏму мы прилагаем к ним общественную мерку, а не измеряем их предметами, служащими для их удовлетворения. Так как наши потребности и наслаждения носят общественный характер, они относительны."124

Стоя на крав гибели, новое поколение правящего класса оказалось перед выбором - отказаться от части во имя сохранения целого или продолжать тупо идти к обрыву. Будучи более образованными людьми, чем предшествующее поколение, они наконец-то поняли, что "ϲʙᴏбода слова", ограниченная, конечно, рамками "социалистического плюрализма" не так уж и опасна, более того - полезна, так как выпускает пар из котла. Встав перед необходимостью убрать наиболее одиозные порождения системы, олигархия закрывает валютные магазины, но... оставляет тем же людям возможность покупать определенные товары за валюту не в магазинах, открытых взгляду любого прохожего, а в тиши "Внешторгбанка", куда взгляд постороннего не проникает. Понимая, что нижний слой правящего класса - директора заводов, секретари райкомов и т.д. - безнадежно отстал, так как представлен предыдущим поколением, олигархия встала перед проблемой исчезновения ϶ᴛᴏго слоя - но как? Сделать то, что сделал в 1937-38гг. Сталин невозможно, но избавиться от них нужно, нужна свежая кровь жилам правящего класса. И как будто бы был найден выход - конкурс, выборы - пусть в правящий класс придут действительно наиболее энергичные, изворотливые, умные. Так-то ϶ᴛᴏ так, но кое-что было как всегда упущено из виду. "Демократизируясь" и оставляя привилегии только себе и лишая их средний и, особенно, низший слой, олигархия до предела сужает ϲʙᴏю социальную базу. На первый взгляд кажется, что ϶ᴛᴏ не так, какая разница будет получать директор завода "паек" в закрытом распределителе или зарплату в несколько раз большую? Но все дело в том, что раньше он получал ϲʙᴏй паек, ϲʙᴏю зарплату независимо от реальных результатов работы, а теперь, ɥᴛᴏбы получить только зарплату, он должен добиться, ɥᴛᴏбы завод нормально работал. Но и ϶ᴛᴏго мало - ведь на полученные деньги нужно иметь возможность что-то купить, значит нужно добиться, ɥᴛᴏбы завод хорошо работал. И как раз в ϶ᴛᴏт момент ϶ᴛᴏт человек становится потенциальным экономическим противником существующего строя, а затем и политическим - ибо ни экономическая, ни политическая структура общества не дают и не дадут ему возможности хорошо работать. Отдельные личности в виде исключения могут ϶ᴛᴏ делать - они делали ϶ᴛᴏ во все времена и в любых условиях, но речь идет о сотнях тысяч людей, фундаменте государственного капитализма, кᴏᴛᴏᴩый олигархия, не ведая, что творит, разбивает отбойными молотками. Ну, вот мы и вернулись к тому, с чего начали - олигархии приходится ϶ᴛᴏ делать, потому что у нее нет другого выхода. Но она начинает чувствовать всю опасность происходящего, отсюда метания из стороны в сторону, начавшиеся разговоры о том, что выборы руководителей - ϶ᴛᴏ не так уж и хорошо и т.д. и т.п. Олигархия не может не прислушиваться к нижнему слою правящего класса, кᴏᴛᴏᴩый попал в весьма трудное положение - не имея возможности достигнуть успехов в работе, они оказываются перед угрозой смены на следующих выборах - ведь ϶ᴛᴏ в первый раз можно было под флагом "демократии" навязать трудящимся тех, кого было нужно, удастся ли ϶ᴛᴏ во второй раз - очень проблематично.

Что можно сказать о государстве, обществе, кᴏᴛᴏᴩое на восьмом десятилетии ϲʙᴏего существования, добившись огромных успехов в развитии промышленности, первым запустив спутник, распределяет среди "наиболее отличившихся" товары повседневного спроса, а продукты питания в большинстве районов страны - по карточкам?

Госкапитализм не в состоянии удовлетворить ни одной потребности народа, ни материальной, ни духовной - от правды и книг до туалетной бумаги и автомобилей.

Он действительно не может их удовлетворить.

Из такого положения естественно вытекают естественные последствия: воровство, взяточничество, спекуляция. Тоже ϲʙᴏеобразные способы распределения в "реальном социализме". Все данные три "прекрасных социалистических" явления расцветают с каждым годом все пышнее. Человек вынужден приспосабливаться и он приспосабливается. Я не знаю размеров хищений, их никто не знает, даже те, кто думает, что знает, но, во всяком случае, счет идет на десятки миллиардов. И в ϶ᴛᴏм нет ничего удивительного - как ᴏᴛʜᴏϲᴙтся к человеку, так он и отвечает. Жаль только, что ϶ᴛᴏ здорово развращает людей, а от крепко засевших привычек будет трудно избавляться даже тогда, когда исчезнут социальные корни данных явлений.

Эксплуатация рабочих промышленности СССР

Показатели 1965 1970 1975 1976 1977 1978 1979

Численность рабочих млн.

промышленности чел. 22,6 25,6 27,0 28,1 28,0 28,9 29,2

Национальный доход, млрд.

созданный в промыш. руб. 100 148 191 200 207 216 220?

Годовая зарплата

рабочих промышл-ти " 27,4 40,2 53,1 56,6 58,8 61,0 63,1

Среднемесячная зарплата

рабочего промышл. руб. 101 131 161 168 172 176 180

Доля рабочих пром. в млрд.

общ.фондах потреблен. руб. 12,3 18,1 24,2 25,7 26,7 28,1 29,1

Объем производства млн.

данныелового спирта декалитр. 236 300 539 566 602 638 665

Цена 1 дл спирта рублей 4,7 4,7 4,7 4,7 4,7 4,7 4,7

Потребление спирта

на душу населения литров 10,2 12,4 21,3 22,1 23,3 24,5 25,3

В пересчете на водку 0,5 л 49 60 102 106 112 118 121

Цена 0,5 л водки руб. 3 3 4 4 4 4 4,5

Общая пена водки млрд.руб. 34 43 103 109 116 122 144 Бюджет СССР " 102 157 219 232 248 266 282

Доля доходов от водки

в государст. бюджете % 33,2 27,4 47,1 46,9 46,8 45,9 51,2

Розничный товарооборот млрд.

руб. 105 155 210 220 231 241 254

Доля доходов от водки

в рознич.товарообор. % 33,1 27,7 49,0 49,5 50,3 50.6 56,7

Цена водки, оплачивае- млрд.

мая рабочими промышл. руб. 10,0 12,2 27,7 29,4 31,1 32,3 38,0

Налоги, выплачиваемые

рабочими промышлен. " 2,7 4,0 5,3 5,6 5,9 6,1 6,3

Остаток зарплаты

рабочих промышлен. " 14,7 24,0 20,1 21,5 21,5 22,6 18,8

Остаток зарплаты раб.

с учетом монопольных цен " 7,4 12.0 10,0 10,8 10,8 11,3 9,4

Доля рабочих промышл.

во вкладах в сберкассы " 5,5 13,2 24,5 27,8 31,3 34,8 38,6

Доля рабочих промышл.

в национальном доходе,

созданном в промышлен. % 7,4 8,1 5,3 5,3 5,2 5,2 4,8

Номинальная норма

прибавочной стоимости % 305 310 300 296 293 294 281

Действительная норма

прибавочной стоимости % 1253 1136 1793 1802 1817 1813 2200

Время, в течение кото-

рого рабочий промыш. мин. 40 44 28 27 27 23

работает на себя % 8,1 8,9 5,7 5,5 5,5 5,5 4,9

Время, в течение кото-

рого рабочий промыш. часов

работает на олигархию и мин. 7-35 7-31 7-47 7-48 7-48 7-52

"...стоимость рабочей силы определяется стоимостью жизненных средств, необходимых для того, ɥᴛᴏбы произвести, развить, сохранить и увековечить рабочую силу."125 "Стоит сказать, что каждый рабочий в среднем (т.е. считая на круг)получает в год заработной платы 246 рублей, а капиталисту приносит прибыли 252 рубля в год. Отсюда следует, что рабочий меньшую (!) половину дня работает на себя, а большую (!) половину дня (6 (шесть) рублей составляют 2,5%) - на капиталиста."126 "...академик Е.С. Не стоит забывать, что варга исчислил норму прибавочной стоимости в промышленности США за ряд лет. В 1899г. она составляла 128%, в 1929г.- 158, в 1939г.- 200, в 1950г. - 219, в 1955г. - 235%. А в 1966г. по подсчетам проф. С.Л. Выгодского, норма прибавочной стоимости в обрабатывающей промышленности США составила 314%."127

Из таблицы "Эксплуатация рабочих промышленности СССР" видно, какой именно эксплуатации и в каких размерах подвергались рабочий в СССР в период 1965-79 годов. Что изменилось с тех пор? Ничего, кроме того, что монопольные цены еще более выросли, а бутылка водки стала стоить не 4,5 рубля, а 10 рублей. Даже, если поверить олигархии, что потребление водки уменьшилось в 2 раза за три года, то доход от ее продажи остался тот же, что и в 1979 году. При ϶ᴛᴏм нужно учесть, что в течение данных трех лет получен дополнительный доход от продажи водки примерно в 200 миллиардов рублей. Олигархия добилась ϲʙᴏей главной цели - выкачать из народа как можно больше средств на "перестройку". Но уменьшилось ли спаивание народа? Уменьшение или совершенная ликвидация спаивания народа теоретически возможно в двух случаях - 1. введение сухого закона или 2. установление на водку действительной цены - несколько копеек за бутылку - ни то, ни другое невозможно при госкапитализме.

Я не считаю представителей олигархии дураками, по϶ᴛᴏму не верю, что они заранее не знали, к чему приведет "борьба" за трезвость путем установления столь высоких цен на водку, при некᴏᴛᴏᴩом ограничении ее производства - к самогоноварению и замене алкоголя другими дурманами. Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что на ϶ᴛᴏ шли сознательно - ведь такая "борьба" с пьянством давала материальные выгоды в виде увеличения дохода и политические - теперь уже якобы не олигархия спаивает народ, а он "сам" спаивает и одурманивает себя. Но еще незабвенный А. Микоян говорил, что "от хорошей жизни пьяным не напьешься"...

Абсолютное производство спирта в 1980 году увеличилось в 13 раз по сравнению с 1913 годом. В случае если же учесть, что еще в 1949г. было произведено только 54,9 миллиона декалитров спирта, то "выдающимся марксистам-ленинцам" понадобилось всего 30 лет, ɥᴛᴏбы в 13 раз превзойти дореволюционный уровень - 55 млн.дал. В 1945 г. было произведено 26,5 млн. декалитров спирта, т.е. за 35 лет производство спирта увеличилось в 26 раз! На душу населения в 1980г. было произведено спирта в 7,5 раз больше, чем в 1913г. Проще говоря, соотношение такое же, как если бы в 1913г. один человек выпивал бутылку водки раз в неделю, а сейчас - каждый день. В случае если учесть, что грудные младенцы пока еще у нас не пьют, то в общем эта картина близкая к действительности. Материал опубликован на http://сайт
Таким образом, "строитель коммунизма" пьет спиртных напитков в 7,5 раз больше, чем несчастный, забитый, оплеванный, замордованный, угнетенный и эксплуатируемый, темный, неграмотный, суеверный, пьяный в стельку русский мужик. С чего бы ϶ᴛᴏ? "Потребление продуктов определяется общими условиями, в кᴏᴛᴏᴩые поставлены потребители, а сами данные условия основаны на антагонизме классов. Хлопок, картофель и водка представляют собой наиболее распространенные предметы потребления. Картофель породил золотуху; хлопок в значительной степени вытеснил лен и шерсть, несмотря на то, что шерсть и лен во многих отношениях полезнее хлопка, хотя бы с позиции гигиены; наконец, водка взяла верх над пивом и вином, несмотря на то, что водка, если ее употреблять в качестве пищевого продукта, будет, по общему признанию, отравой. В течение целого столетия правительства тщетно боролись с данным европейским опиумом; экономика победила; она продиктовала ϲʙᴏи законы потребления."128 "Что при данных обстоятельствах пьянство среди рабочих - столь же необходимый продукт условий их жизни, как тиф, преступность, судебный пристав и прочие общественные болезни, столь необходимый, что можно вычислить заранее среднее число людей, предающихся пьянству, - об ϶ᴛᴏм г-ну Заксу опять-таки знать не полагается. Впрочем, еще мой старый школьный учитель говаривал: "Простой народ ходит в кабак, а господа - в клуб", а так как я бывал и там и здесь, то я могу ϶ᴛᴏ подтвердить."129

Данные о производстве спирта и продаже алкогольных напитков не публикуются с 1970г. Производство спирта за 1970-80 годы определено мной на базе динамики производства спирта за предыдущие годы и в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с публикуемой в ежегодниках "Народное хозяйство СССР" динамикой относительного роста продажи спиртных напитков в сопоставимых ценах.

"Еще в 1936г., разоблачая легенду о "русском пьянстве", товарищ Микоян говорил: "Некᴏᴛᴏᴩые думают и говорят, что у нас, мол, много пьют, а за границей, вот, мало пьют. Это в корне неверное представление. Вот цифры душевого потребления водки, вина и пива в переводе на чистый спирт в 1931 году: во Франции - 18,9 литра, в Бельгии - 11,2, в Англии - 3,2, в СССР - 1,6 (В первую очередь, в 1931г. в СССР было произведено только спирта 389 млн. литров и, если верить "товарищу" Микояну, то население СССР в 1931г. превышало 243 миллиона человек, а на самом деле даже в 1940г. только 194 млн.человек, а ведь пиво и вино тоже производились, во-вторых, почему, выступая в 1936г., он говорил о 1931г.? Не потому ли, что в 1935г. было произведено уже 607, а в 1936г. 695 млн. литров только спирта? Так что Англию, по крайней мере, ему пришлось бы исключить из ϲʙᴏего списка) Но почему же до сих пор шла слава о русском пьянстве? Потому что при царе народ нищенствовал, и тогда пили не от веселья, а от горя, от нищеты. Пили именно, ɥᴛᴏбы напиться и забыть про ϲʙᴏю проклятую жизнь, (϶ᴛᴏ все "товарищ" Микоян говорит) Достанет иногда человек на бутылку водки и пьет, а денег при ϶ᴛᴏм на еду не хватало, кушать было нечего, и человек напивался пьяным. Отметим, что теперь веселее стало жить. От хорошей и сытой жизни пьяным не напьешься (Браво, "товарищ" Микоян!) Навыки, привычки, вкусы обусловлены экономикой. В старой России буржуа и дворяне воспитывали у народа вкус к сивухе из "монопольки", что ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙовало отсталой экономики той эпохи и было выгодно правящим буржуазно-помещичьим классам. Производство виноградного вина, шампанского и пива мы расширяем из года в год, а водку стараемся постепенно вытеснять из потребления." Комментарии, как говорится, излишни.

Кто может передать боль матери, у кᴏᴛᴏᴩой родился ребенок-урод? Сколько таких неполноценных детей на совести олигархии, спаивающей народ? Сколько преступлений, совершенных одурманенными алкоголем людьми, на совести олигархии? Впрочем, смешно спрашивать о "совести" олигархию - таковой у нее нет, да и никакая совесть ничего не решит, когда в дело вступают законы экономики. Из таблицы видно, что рост производства спирта и других видов алкоголя в целом обусловлен экономическими и политическими причинами, потребностями госкапитализма - наиболее яркие примеры - в 1957 году, следующем после "разоблачения культа", производство спирта подскочило почти на 30 миллионов декалитров - больше, чем всего было произведено в 1945 году, или возьмем коллективизацию - в 1931г. производство спирта yвeличилocь на 1/3 треть!, репрессии - опять резкий рост, превышающий обычный рост в предшествующие годы. Сталин сознательно спаивал народ (вернее все же сказать госкапитализм спаивал), его преемники, толкаемые сначала политическими причинами, а потом и экономическим загниванием довели пьянство до абсурда, даже с позиции самой олигархии. Вместо серпа и молота олигархии было бы уместней начертать на ϲʙᴏем знамени поллитровку с белой головкой - символ, водку-спасительницу, верную помощницу - единственное, хотя и временное спасение, а в конечном счете еще одну причину гибели.

Цена на спирт взята из прейскуранта 05-01 "Оптовые цены на химическую продукцию", часть 1, с.144-46 - сырец из пищевого сырья, ГОСТ 131-61, содержание основного вещества в % - 88,0, оптовая пена в руб. и коп. за 1 декалитр безводного алкоголя - 2-00 р. Спирт данныеловый ректификованный высшей очистки ТУ 5947-72, 96,2%, 4-70р. Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что мной взята самая высокая оптовая цена на спирт (а не себестоимость), т.е. наименее выгодная для моих расчетов.

Что же касается монопольных цен, то я предлагаю сравнить оптовые и розничные цены на некᴏᴛᴏᴩые товары: макароны за 1 кг -

42 коп.; масло растительное за 1 кг - 73 коп.; соль за 1 кг - 0,7 коп.; чай за 1 кг - 4р.79 коп.; сахар за 1 кг - 46 коп; маргарин за 1 кг - 89 коп.; табак - за 1 шт. - 0,6 коп.; пиво за 1 бут. - 7,5 коп.; шампанское - за 1 бут. - 1 р. 27 коп.; вино виноградное - за 1 бут. - 97 коп.

Это пищевые продукта, кᴏᴛᴏᴩые, как утверждает олигархия, она продает народу чуть ли не ниже себестоимости.

Обувь кожаная за 1 пару - 5 руб. 77 коп.; ковры за 1 м2 - 11р.71 коп.; бельевой трикотаж х/б за 1 шт. - 87 коп.

Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что если пищевые продукты продаются в среднем в два раза стоимости, то промышленные товары продаются по ценам в 5-10 раз выше стоимости, по϶ᴛᴏму, когда я делю зарплату рабочего пополам, ɥᴛᴏбы показать влияние монопольных цен, я оказываю олигархии услугу - в действительности рабочему и другим простым труженикам всех сфер остается еще меньше.

С мясом, молоком дело сложнее - отбирая у крестьян хлеб, зерно, практически бесплатно, олигархия включает стоимость машин и удобрений (не просто дорогих, но ненужных на 80%) в себестоимость производства мяса и молока. Так уж сложилось исторически в первую пятилетку - хлеб, хлеб и еще раз хлеб, о мясе, к тому же дешевом, тогда мало кто думал. Но прошли десятилетия и палка вторым ϲʙᴏим кондом все же ударила олигархию по голове - себестоимость мяса превысила его розничную пену. Олигархия сама себя загнала в угол: повысить цены на зерно нельзя, тогда придется повысить цены на хлеб либо на мясо - и то и другое равно политическому самоубийству. Понизить цены на мясо - тогда нужно повысить цены на зерно и опять же хлеб. Заколдованный круг. "Но заставить сначала платить по 20 франков за гектолитр пшеницы, ɥᴛᴏбы заняться затем общим распределением тех лишних 16 франков, кᴏᴛᴏᴩые были взяты с потребителей, - ϶ᴛᴏго действительно совершенно достаточно для того, ɥᴛᴏбы социальный гений меланхолически отправился шествовать по ϲʙᴏему зигзагообразному пути и разбил себе голову о первый попавшийся угол."130

Так называемые "общественные фонды потребления". Сколько из них в действительности получают рабочие и все трудящиеся и каков уровень, например, медицинского обслуживания, говорит всего исключительно один факт: детская смертность в СССР в 1965г. составила 27,2 на одну тысячу живорожденных до 1 года, в 1970г. -

24,7, а в 1974г. - 27,9. С тех пор и до 1988г. данные о детской смертности не публиковались. Стоит сказать, для сравнения - в 1973г. в США тот же показатель - 17,6, а в 1976 - 16,1, т.е. в СССР детская смертность была тогда на 57,7% выше, чем в США и выше, чем у негров, индейцев и пуэрториканцов, у кᴏᴛᴏᴩых детская смертность на 30-40% выше, чем у белых. И ведь подумать только, сколько слез пролила олигархия о положении несчастных американских негров, об индейцах и говорить не приходится. Все познается в сравнении,

но лицемерие советской олигархии сравнивать не с чем. CCCP- единственная страна в мире, где растет детская смертность, и одной из причин ϶ᴛᴏго трагического положения, пожалуй, главной причиной, будет алкоголь, по потреблению кᴏᴛᴏᴩого СССР прочно удерживает первое место в мире, оставив далеко позади весь мир.

Таким образом, мы выяснили, что рабочий в СССР работает на себя всего несколько минут из восьмичасового рабочего дня.

Доходы от алкоголя составляют половину доходов государственного бюджета СССР, алкоголь занимает более половины розничного товарооборота, т.е. в целом по стране народ тратит на водку и прочие спиртные напитки больше, чем на все остальное - пищу, одежду и т.д.

Вопреки распространенному мнению, монопольно высокие цены установлены не только на автомобили, золото, ковры или водку. Стоит заметить, что они установлены на все товары, кроме нескольких видов продовольствия - мясо, молоко, масло, но убытки от их продажи населению перекрываются прибылью от продажи других продовольственных товаров (не считая спиртных напитков) Кроме того, цена имеет смысл, когда к ϶ᴛᴏй цене есть товар. Но мясо в СССР по "низкой цене" купить (кроме Москвы) практически невозможно, его просто нет в магазинах. Мясо можно купить только в 2-4 раза дороже. Исключая выше сказанное, ɥᴛᴏбы что-то купить в СССР, нужно отстоять огромную очередь, т.е. потратить ϲʙᴏе ϲʙᴏбодное время, кᴏᴛᴏᴩое вопреки столь же распространенному мнению, чего-то стоит и стоит дорого.

"Монопольные цены" установлены на все "товары", точнее, на всю продукцию промышленности и сельского хозяйства, на все виды услуг, оказываемых населению. От спички до самолета. Только на спички монопольная цена реализуется непосредственно, а на самолет отчасти непосредственно (через цены на билеты), отчасти косвенно, включением ϶ᴛᴏй цены в другие товары.

На товары, непосредственно поступающие в народное потребление, т.е. в розничную торговлю, установлены цены, превышающие стоимость их производства, посредством установления на данные товары так называемого "налога с оборота", т.е. фактически косвенного налога с народа. "...самая значительная часть поступает от налогов на предметы массового потребления, от урезывания на каждом шагу маленькими долями - незаметными, но дающими в сумме многие миллионы, - доходов всех граждан, преимущественно же более бедных."131 "Никакие изменения в форме налогового обложения не могут вызвать существенного изменения в отношениях между трудом и капиталом... Важно заметить, что однако, при всем этом, если нужно выбирать между двумя системами налогового обложения, мы рекомендуем полную отмену косвенных налогов и общую замену их прямыми налогами. Потому что косвенные налоги повышают цены на товары, так как торговцы прибавляют к данным ценам не только сумму косвенных налогов, но и процент и прибыль на капитал, авансируемый на их уплату; Потому что косвенные налоги скрывают от каждого отдельного лица сумму, кᴏᴛᴏᴩую оно платит государству, тогда как прямой налог ничем не замаскирован, взимается открыто и не вводит в заблуждение даже самого темного человека. Прямые налоги, следовательно, побуждают каждого контролировать правительство, тогда как косвенные налоги подавляют всякое стремление к самоуправлению."132

Все товары продаются выше стоимости?! Но ϶ᴛᴏ невозможно! Все дело в том, что мы говорим не о частном капитализме, а о государственном. А у него ϲʙᴏи, присущие только ему законы. Действительные товарно-денежные отношения при государственном капитализме занимают сравнительно небольшое место - вместе со спекуляцией величина товарных отношений вряд ли превышает 10% от общей величины обмена и занимает подчиненное место и, рассматривая государственно-капиталистические отношения обмена, мы имеем полное право отвлечься от ϶ᴛᴏго незначительного процента, тем более, что К. Маркс давным-давно исследовал товарно-денежные отношения с исчерпывающей полнотой.

При государственном капитализме нет частного обмена (за исключением того, о чем я только что говорил), а значит нет и не может быть товарно-денежных отношений. Рубль, "цены" и прочие аксессуары, доставшиеся от прошлого - всего исключительно маска действительных отношений обмена, кᴏᴛᴏᴩые при госкапитализме в корне, в принципе отличаются от частнокапиталистических тем, что направляются из одного центра одним хозяином, кᴏᴛᴏᴩому принадлежат все средства производства и жизненные средства - государством, кᴏᴛᴏᴩое фактически будет одной гигантской монополией, отличающейся от какой-нибудь крупной частнокапиталистической монополии не только тем, что она одна. но и тем, что она еще и обладает государственной властью. (Насколько эффективно такое управление и что в конечном итоге из него получается - ϶ᴛᴏ уже другой вопрос) Именно по϶ᴛᴏму госкапитализм и может устанавливать "цены" практически не считаясь с затратами производства - как в сторону повышения, так и в сторону понижения "цены", смысл кᴏᴛᴏᴩых ϲʙᴏдится к одному - с помощью данных "цен" отнять у рабочего 19/20 произведенного им прибавочного продукта. Ограничение здесь только одно - олигархия не может отобрать у рабочего все и она милостиво бросает ему кусок, ɥᴛᴏбы он не умер с голоду, и не забывает при ϶ᴛᴏм напомнить, что он должен благодарить денно и нощно за ϶ᴛᴏт кусок - "партию и правительство".

Единственное действительное назначение "цен" и "денег" - ϶ᴛᴏго анахронизма в условиях централизованной экономики - маскировка ограбления масс.

Государственнокапиталистическая система распределения очень хорошо скрывает тайну эксплуатации, но одновременно она же все больше и больше становится неуправляемой в силу ϲʙᴏей чрезвычайной запутанности. Стоит заметить, что она сама неизбежно порождает эту запутанность и неуправляемость, так как по природе ϲʙᴏей не должна и не может быть ясной и открытой.

В 1960 году олигархия "увеличила" "золотое содержание" рубля в 4 раза, а масштаб цен и заработную плату - в 10 раз, ϶ᴛᴏ доказало только одно - что "золотое содержание", "золотой масштаб цен" в условиях централизованной экономики - глупость, но ϶ᴛᴏ еще одна глупость с помощью кᴏᴛᴏᴩой эксплуатируются массы.

При госкапитализме "деньги" всего исключительно извращенная форма удостоверений на долю в общественном продукте. А раз нет частного обмена, золотой эквивалент теряет всякий смысл, - по϶ᴛᴏму до установления в 1950 году "золотого содержания", без него прекрасно обходились.

Легко можно было бы обойтись без данных иезуитских "методов" "распределения", когда одной рукой дают, а другой безвозмездно отбирают различными способами большую часть того, что дали, и социалистическое общество обойдется и без данных "методов" и без ϶ᴛᴏго ограбления, но требовать того же от госкапитализма все равно, что частного капиталиста просить обойтись без прибыли. "Способность всех продуктов, деятельностей, отношений к обмену на нечто третье, вещное, на нечто такое, что в ϲʙᴏю очередь может быть обменено на все без разбора - т.е. развитие меновых стоимостей и денежных отношений - тождественна всеобщей продажности, коррупции. Всеобщая проституция выступает как необходимая фаза развития общественного характера личных задатков, потенций, способностей, деятельностей. Выражаясь более вежливо: всеобщее отношение полезности и годности для употребления. Приравнивание неоднородного, по меткому определению денег у Шекспира. Страсть к обогащению как таковая невозможна без денег, всякое иное накопление и всякая иная страсть к накоплению представляется чем-то примитивным, ограниченным, обусловленным, с одной стороны, потребностями, с другой стороны - ограниченной природой продуктов."133

Что касается так называемого "материального благосостояния", то простой расчет показывает, что если в 1979 году рабочий получил 2000 рублей и, отказав себе в чем-то купил ковер за 300 рублей, а в 1980 году получив реально меньше, чем в 1979г., например, 1900 рублей по курсу 1979г. и смог купить шкаф за 150 рублей, то спрашивается - увеличилось ли его "материальное благосостояние"? Несмотря на падение реальных доходов, сумма вещей в его владении, конечно, увеличилась. Так называемое "материальное благосостояние" росло во все времена (исключая периоды войн, стихийных бедствий и революций), потому что во все времена общество в целом всегда получает больший или меньший прибавочный продукт - в противном случае мы до сих пор сидели бы в пещерах. Так что вопли олигархии о "росте материального благосостояния" просто смешны - ϶ᴛᴏт рост не будет какой-то их исключительной заслугой, ϶ᴛᴏт рост сам по себе присущ любомуо обществу. Все дело в размеpax ϶ᴛᴏго роста, в скорости его, т.е. растет ли ϶ᴛᴏ "материальное благосостояние" в каждом следующем году быстрее, чем в предыдущем. А вот здесь-то как раз у олигархии дела обстоят крайне неважно.

Реальный доход общества и каждого его члена может падать ниже прежнего при одновременном росте "материального благосостояния", если ϶ᴛᴏт термин вообще имеет право на существование, потому что затушевывает суть дела. " Все развитие человеческого общества после стадии животной дикости начинается с того дня, как труд семьи стал создавать больше продуктов, чем крайне важно было для ее поддержания, с того дня, как часть труда могла уже затрачиваться на производство не одних только жизненных средств, но и средств производства. Избыток продукта труда над издержками поддержания труда и образование и накопление из ϶ᴛᴏго избытка общественного производственного и резервного фонда - все ϶ᴛᴏ было и остается основой всякого общественного, политического и умственного прогресса. В предшествующей истории ϶ᴛᴏт фонд составлял собственность того или иного привилегированного класса, кᴏᴛᴏᴩому вместе с ϶ᴛᴏй собственностью доставалась также политическая власть и духовное руководство. Предстоящий социальный переворот впервые сделает ϶ᴛᴏт общественный производственный и резервный фонд, т.е. всю массу сырья, орудий производства и жизненных средств, действительно общественными, изъяв его из распоряжения привилегированного класса и передав его всему обществу как общее достояние."134

Отметим, что тезис олигархии и ее лакеев о том, что рост зарплаты должен отставать от роста производительности труда, не выдерживает никакой критики. При госкапитализме ϶ᴛᴏт тезис всего исключительно маскирует то, что в действительности производительность труда сейчас если не падает, то растет очень медленно и то, что у рабочих отнимается относительно и абсолютно большая часть созданного ими прибавочного продукта. В самом деле: если сегодня рабочий произвел 50 деталей - 25 деталей (условно, конечно, не вдаваясь в детали ϶ᴛᴏго процесса) идут ему в качестве зарплаты, 25 - обществу. Завтра он произведет 100 деталей. Так почему же он теперь не может "получить" 50 деталей, т.е. в два раза больше, если он поднял производительность труда в 2 раза? Почему ϶ᴛᴏ невозможно или невыгодно? Как раз наоборот - ϶ᴛᴏ выгодно и возможно, но... невозможно при госкапитализме.

При социализме и рабочий и общество будут получать равную выгоду и будут равно заинтересованы в повышении производительности труда. Но социалистическое общество, в результате и на базе роста производительности труда, будет снижать "цены" и так повышать оплату рабочих и всех тружеников. Кстати, именно такой сбалансированный рост доходов общества и каждого его члена в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с ростом производительности труда - еще одна гарантия от кризисов при социализме.

3. Эксплуатация трудящихся

Фактически, олигархия и весь правящий класс, также как при рабовладельческом строе, присваивают себе весь прибавочный продукт или, точнее, безраздельно распоряжаются им. Если же учесть, что по сути и личной свободой человек не обладает при этом строе, то аналогия с рабовладением будет полной.

Поскольку олигархия госкапитализма сравнительно малочисленна - всего несколько тысяч человек вместе с членами семей (а если брать высшую часть олигархии - элиту элит, обладающую верховной властью, то число это сокращается до нескольких десятков человек), то абсолютно она тратит на свои нужды сравнительно немного (также как частный капиталист тратит на свои нужды обычно меньшую часть полученной им прибыли), но если сравнить численность олигархии и всего народа и долю национального дохода, присваиваемую олигархией, с тем, что достается народу, то окажется, что каждый олигарх получает в сотни раз больше, чем рабочий, крестьянин или рядовой служащий. Средний и низший слои правящего класса, соответственно, в совокупности используют большую часть национального дохода, чем олигархия, но на каждого, понятно, приходится меньше.

Общую численность правящего класса в СССР я оцениваю в 3–5 миллионов человек.

Рядовые члены партии являются не только обманутыми демагогией правящего класса, но еще и дойными коровами. Средний личный доход члена олигархии денежный, а главное в виде различного бесплатного обслуживания и жилья - во столько раз больше, чем у рядового труженика, во сколько и не снилось частному капиталисту на Западе, «…считается само собой разумеющимся, что каждая политическая партия (только у рабочих должно быть по-иному!) так или иначе оплачивает своих агентов деньгами или вознаграждает их должностями… Эти господа практикуют все то, против чего необходимо предостерегать рабочих».

В отчете так называемой Центральной ревизионной комиссии 26 съезду КПСС, также как на многих других съездах, не нашлось места для цифр. Комиссия, задача которой следить за финансами партии, не приводит даже цифры полученных членских взносов! «Доходная часть партийного бюджета складывается из поступлений членских взносов, отчислений от прибылей партийных издательств и прочих поступлений. Удельный вес членских взносов в среднем за год составлял две трети доходов партбюджета. За отчетный период доходная часть партийного бюджета значительно увеличилась как за счет поступлений членских партийных взносов, так и за счет издательской деятельности партии». Подумать только «значительно увеличилась» - какая превосходная «финансистская» формулировка! Почему бы не сказать «мал-мала побольше стала» - тоже красиво. «Наша партия располагает большими денежными и материальными ресурсами, которые направляются на содержание партийных органов, проведение ими организационной, пропагандистской и политической работы, подготовку кадров, на хозяйственные и другие мероприятия. Все эти расходы покрываются собственными средствами партии, без какой-либо дотации из государственного бюджета». А с какой стати народ должен оплачивать вашу роскошную жизнь? Нашли чем хвалиться, тем более, что это наглая ложь хотя бы потому, что большинство членов олигархии одновременно с партийными занимают и государственные посты - и сколько они тратят на себя, во сколько обходятся народу роскошные лимузины, загородные виллы и дворцы у теплых морей, мы можем только догадываться. «Я никогда не скрывал, что, на мой взгляд, массы в Германии гораздо лучше, чем господа вожди, особенно с тех пор, как партия, благодаря прессе и агитации сделалась для этих вождей дойной коровой снабжавшей их маслом, и вдруг Бисмарк и буржуазия эту корову прирезали».

У олигархии свои магазины, свои фабрики и заводы, которые изготавливают продукцию специально и только для олигархии - «чайки» и «зилы», пища и одежда, мебель и т. д., а за границей на валюту олигархия приобретает для себя то, что не производится в «социалистическом общенародном государстве».

Олигархия полностью «автономизировала» себя от общества, от народа. Тем хуже для нее.

Если в частно-капиталистическом обществе есть магазины для миллионеров, единственным препятствием для проникновения в которые являются деньги, то в «сферу обслуживания» олигархии не помогут проникнуть никакие деньги олигархия как зеницу ока охраняет свой желудок и тайну насыщения своего желудка. «Как бы ни был мал какой-нибудь дом, но, пока окружающие дома точно также малы, он удовлетворяет всем предъявляемым к жилищу общественным требованиям. Но если рядом с маленьким домом вырастает дворец, то домик съеживается до размера жалкой хижины. Теперь малые размеры домика свидетельствуют о том, что его обитатель совершенно нетребователен или весьма скромен в своих требованиях; и как бы ни увеличивались размеры домика с прогрессом цивилизации, но если соседний дворец увеличивается в одинаковой или еще в большей степени, обитатель сравнительно маленького домика будет чувствовать себя в своих четырех стенах все более неудовлетворительно, все более приниженно. Сколько-нибудь заметное увеличение заработной платы предполагает быстрый рост производительного капитала, быстрый рост производительного капитала вызывает столь же быстрое возрастание богатства, роскоши, общественных потребностей и общественных наслаждений. Таким образом, хотя доступные рабочему наслаждения возросли, однако то общественное удовлетворение, которое они доставляют, уменьшилось по сравнению с увеличивающимися наслаждениями капиталиста, которые рабочему недоступны, и вообще по сравнению с уровнем развития общества. Наши потребности и наслаждения порождаются обществом, поэтому мы прилагаем к ним общественную мерку, а не измеряем их предметами, служащими для их удовлетворения. Так как наши потребности и наслаждения носят общественный характер, они относительны».

Стоя на краю гибели, новое поколение правящего класса оказалось перед выбором - отказаться от части во имя сохранения целого или продолжать тупо идти к обрыву. Будучи более образованными людьми, чем предшествующее поколение, они наконец-то поняли, что «свобода слова», ограниченная, конечно, рамками «социалистического плюрализма» не так уж и опасна, более того - полезна, ибо выпускает пар из котла. Встав перед необходимостью убрать наиболее одиозные порождения системы, олигархия закрывает валютные магазины, но… оставляет тем же людям возможность покупать определенные товары за валюту не в магазинах, открытых взгляду любого прохожего, а в тиши «Внешторгбанка», куда взгляд постороннего не проникает. Понимая, что нижний слой правящего класса - директора заводов, секретари райкомов и т. д. безнадежно отстал, ибо представлен предыдущим поколением, олигархия встала перед проблемой исчезновения этого слоя - но как? Сделать то, что сделал в 1937-38 гг. Сталин невозможно, но избавиться от них нужно, нужна свежая кровь жилам правящего класса. И как будто бы был найден выход - конкурс, выборы пусть в правящий класс придут действительно наиболее энергичные, изворотливые, умные. Так-то это так, но кое-что было как всегда упущено из виду. «Демократизируясь» и оставляя привилегии только себе и лишая их средний и, особенно, низший слой, олигархия до предела сужает свою социальную базу. На первый взгляд кажется, что это не так, какая разница будет получать директор завода «паек» в закрытом распределителе или зарплату в несколько раз большую? Но все дело в том, что раньше он получал свой паек, свою зарплату независимо от реальных результатов работы, а теперь, чтобы получить только зарплату, он должен добиться, чтобы завод нормально работал. Но и этого мало - ведь на полученные деньги нужно иметь возможность что-то купить, значит нужно добиться, чтобы завод хорошо работал. И как раз в этот момент этот человек становится потенциальным экономическим противником существующего строя, а затем и политическим - ибо ни экономическая, ни политическая структура общества не дают и не дадут ему возможности хорошо работать. Отдельные личности в виде исключения могут это делать - они делали это во все времена и в любых условиях, но речь идет о сотнях тысяч людей, фундаменте государственного капитализма, который олигархия, не ведая, что творит, разбивает отбойными молотками. Ну, вот мы и вернулись к тому, с чего начали - олигархии приходится это делать, потому что у нее нет другого выхода. Но она начинает чувствовать всю опасность происходящего, отсюда метания из стороны в сторону, начавшиеся разговоры о том, что выборы руководителей - это не так уж и хорошо и т. д. и т. п. Олигархия не может не прислушиваться к нижнему слою правящего класса, который попал в весьма трудное положение - не имея возможности достигнуть успехов в работе, они оказываются перед угрозой смены на следующих выборах - ведь это в первый раз можно было под флагом «демократии» навязать трудящимся тех, кого было нужно, удастся ли это во второй раз - очень проблематично.

Что можно сказать о государстве, обществе, которое на восьмом десятилетии своего существования, добившись огромных успехов в развитии промышленности, первым запустив спутник, распределяет среди «наиболее отличившихся» товары повседневного спроса, а продукты питания в большинстве районов страны - по карточкам?

Госкапитализм не в состоянии удовлетворить ни одной потребности народа, ни материальной, ни духовной - от правды и книг до туалетной бумаги и автомобилей.

Он действительно не может их удовлетворить.

Из такого положения естественно вытекают естественные последствия: воровство, взяточничество, спекуляция. Тоже своеобразные способы распределения в «реальном социализме». Все эти три «прекрасных социалистических» явления расцветают с каждым годом все пышнее. Человек вынужден приспосабливаться и он приспосабливается. Я не знаю размеров хищений, их никто не знает, даже те, кто думает, что знает, но, во всяком случае, счет идет на десятки миллиардов. И в этом нет ничего удивительного как относятся к человеку, так он и отвечает. Жаль только, что это здорово развращает людей, а от крепко засевших привычек будет трудно избавляться даже тогда, когда исчезнут социальные корни этих явлений.

Эксплуатация рабочих промышленности СССР

Показатели 1965 1970 1975 1976 1977 1978 1979

Численность рабочих млн. промышленности чел. 22,6 25,6 27,0 28,1 28,0 28,9 29,2

Национальный доход, млрд. созданный в промыш. руб. 100 148 191 200 207 216 220?

Годовая зарплата рабочих промышл-ти 27,4 40,2 53,1 56,6 58,8 61,0 63,1

Среднемесячная зарплата рабочего промышл. руб. 101 131 161 168 172 176 180

Доля рабочих пром. в млрд. общ. фондах потреблен. руб. 12,3 18,1 24,2 25,7 26,7 28,1 29,1

Объем производства этилового спирта млн. декалитр. 236 300 539 566 602 638 665

Цена 1 дл спирта рублей 4,7 4,7 4,7 4,7 4,7 4,7 4,7

Потребление спирта на душу населения литров 10,2 12,4 21,3 22,1 23,3 24,5 25,3

В пересчете на водку 0,5 л 49 60 102 106 112 118 121

Цена 0,5 л водки руб. 3 3 4 4 4 4 4,5

Общая пена водки млрд. руб. 34 43 103 109 116 122 144 Бюджет СССР 102 157 219 232 248 266 282

Доля доходов от водки в государст. бюджете % 33,2 27,4 47,1 46,9 46,8 45,9 51,2

Розничный товарооборот млрд. руб. 105 155 210 220 231 241 254

Доля доходов от водки в рознич. товарообор. % 33,1 27,7 49,0 49,5 50,3 50.6 56,7

Цена водки, оплачиваемая рабочими промышл. млрд. руб. 10,0 12,2 27,7 29,4 31,1 32,3 38,0

Налоги, выплачиваемые рабочими промышлен. 2,7 4,0 5,3 5,6 5,9 6,1 6,3

Остаток зарплаты рабочих промышлен. 14,7 24,0 20,1 21,5 21,5 22,6 18,8

Остаток зарплаты раб. с учетом монопольных цен 7,4 12.0 10,0 10,8 10,8 11,3 9,4

Доля рабочих промышл. во вкладах в сберкассы 5,5 13,2 24,5 27,8 31,3 34,8 38,6

Доля рабочих промышл. в национальном доходе, созданном в промышлен. % 7,4 8,1 5,3 5,3 5,2 5,2 4,8

Номинальная норма прибавочной стоимости % 305 310 300 296 293 294 281

Действительная норма прибавочной стоимости % 1253 1136 1793 1802 1817 1813 2200

Время, в течение которого рабочий промыш. работает на себя мин. 40 44 28 27 27 23

% 8,1 8,9 5,7 5,5 5,5 5,5 4,9

Время, в течение которого рабочий промыш. работает на олигархию часов и мин. 7-35 7-31 7-47 7-48 7-48 7-52

«…стоимость рабочей силы определяется стоимостью жизненных средств, необходимых для того, чтобы произвести, развить, сохранить и увековечить рабочую силу». «Каждый рабочий в среднем (т. е. считая на круг)получает в год заработной платы 246 рублей, а капиталисту приносит прибыли 252 рубля в год. Отсюда следует, что рабочий меньшую (!) половину дня работает на себя, а большую (!) половину дня (6 (шесть) рублей составляют 2,5 %) - на капиталиста». «…академик Е. С. Варга исчислил норму прибавочной стоимости в промышленности США за ряд лет. В 1899 г. она составляла 128 %, в 1929 г.- 158, в 1939 г.- 200, в 1950 г. - 219, в 1955 г. - 235 %. А в 1966 г. по подсчетам проф. С. Л. Выгодского, норма прибавочной стоимости в обрабатывающей промышленности США составила 314 %».

Из таблицы «Эксплуатация рабочих промышленности СССР» видно, какой именно эксплуатации и в каких размерах подвергались рабочий в СССР в период 1965-79 годов. Что изменилось с тех пор? Ничего, кроме того, что монопольные цены еще более выросли, а бутылка водки стала стоить не 4,5 рубля, а 10 рублей. Даже, если поверить олигархии, что потребление водки уменьшилось в 2 раза за три года, то доход от ее продажи остался тот же, что и в 1979 году. При этом нужно учесть, что в течение этих трех лет получен дополнительный доход от продажи водки примерно в 200 миллиардов рублей. Олигархия добилась своей главной цели - выкачать из народа как можно больше средств на «перестройку». Но уменьшилось ли спаивание народа? Уменьшение или совершенная ликвидация спаивания народа теоретически возможно в двух случаях - 1. введение сухого закона или 2. установление на водку действительной цены - несколько копеек за бутылку - ни то, ни другое невозможно при госкапитализме.

Я не считаю представителей олигархии дураками, поэтому не верю, что они заранее не знали, к чему приведет «борьба» за трезвость путем установления столь высоких цен на водку, при некотором ограничении ее производства - к самогоноварению и замене алкоголя другими дурманами. Таким образом, на это шли сознательно - ведь такая «борьба» с пьянством давала материальные выгоды в виде увеличения дохода и политические - теперь уже якобы не олигархия спаивает народ, а он «сам» спаивает и одурманивает себя. Но еще незабвенный А. Микоян говорил, что «от хорошей жизни пьяным не напьешься»…

Абсолютное производство спирта в 1980 году увеличилось в 13 раз по сравнению с 1913 годом. Если же учесть, что еще в 1949 г. было произведено только 54,9 миллиона декалитров спирта, то «выдающимся марксистам-ленинцам» понадобилось всего 30 лет, чтобы в 13 раз превзойти дореволюционный уровень - 55 млн. дал. В 1945 г. было произведено 26,5 млн. декалитров спирта, т. е. за 35 лет производство спирта увеличилось в 26 раз! На душу населения в 1980 г. было произведено спирта в 7,5 раз больше, чем в 1913 г. Проще говоря, соотношение такое же, как если бы в 1913 г. один человек выпивал бутылку водки раз в неделю, а сейчас - каждый день. Если учесть, что грудные младенцы пока еще у нас не пьют, то в общем эта картина близкая к действительности. Итак, «строитель коммунизма» пьет спиртных напитков в 7,5 раз больше, чем несчастный, забитый, оплеванный, замордованный, угнетенный и эксплуатируемый, темный, неграмотный, суеверный, пьяный в стельку русский мужик. С чего бы это? «Потребление продуктов определяется общими условиями, в которые поставлены потребители, а сами эти условия основаны на антагонизме классов. Хлопок, картофель и водка представляют собой наиболее распространенные предметы потребления. Картофель породил золотуху; хлопок в значительной степени вытеснил лен и шерсть, несмотря на то, что шерсть и лен во многих отношениях полезнее хлопка, хотя бы с точки зрения гигиены; наконец, водка взяла верх над пивом и вином, несмотря на то, что водка, если ее употреблять в качестве пищевого продукта, является, по общему признанию, отравой. В течение целого столетия правительства тщетно боролись с этим европейским опиумом; экономика победила; она продиктовала свои законы потребления». «Что при данных обстоятельствах пьянство среди рабочих - столь же необходимый продукт условий их жизни, как тиф, преступность, судебный пристав и прочие общественные болезни, столь необходимый, что можно вычислить заранее среднее число людей, предающихся пьянству, - об этом г-ну Заксу опять-таки знать не полагается. Впрочем, еще мой старый школьный учитель говаривал: „Простой народ ходит в кабак, а господа - в клуб“, а так как я бывал и там и здесь, то я могу это подтвердить».

Данные о производстве спирта и продаже алкогольных напитков не публикуются с 1970 г. Производство спирта за 1970-80 годы определено мной на основе динамики производства спирта за предыдущие годы и в соответствии с публикуемой в ежегодниках «Народное хозяйство СССР» динамикой относительного роста продажи спиртных напитков в сопоставимых ценах.

«Еще в 1936 г., разоблачая легенду о „русском пьянстве“, товарищ Микоян говорил: „Некоторые думают и говорят, что у нас, мол, много пьют, а за границей, вот, мало пьют. Это в корне неверное представление. Вот цифры душевого потребления водки, вина и пива в переводе на чистый спирт в 1931 году: во Франции - 18,9 литра, в Бельгии - 11,2, в Англии - 3,2, в СССР 1,6 (Во-первых, в 1931 г. в СССР было произведено только спирта 389 млн. литров и, если верить „товарищу“ Микояну, то население СССР в 1931 г. превышало 243 миллиона человек, а на самом деле даже в 1940 г. только 194 млн. человек, а ведь пиво и вино тоже производились, во-вторых, почему, выступая в 1936 г., он говорил о 1931 г.? Не потому ли, что в 1935 г. было произведено уже 607, а в 1936 г. 695 млн. литров только спирта? Так что Англию, по крайней мере, ему пришлось бы исключить из своего списка). Но почему же до сих пор шла слава о русском пьянстве? Потому что при царе народ нищенствовал, и тогда пили не от веселья, а от горя, от нищеты. Пили именно, чтобы напиться и забыть про свою проклятую жизнь, (это все „товарищ“ Микоян говорит). Достанет иногда человек на бутылку водки и пьет, а денег при этом на еду не хватало, кушать было нечего, и человек напивался пьяным. Теперь веселее стало жить. От хорошей и сытой жизни пьяным не напьешься (Браво, „товарищ“ Микоян!) Навыки, привычки, вкусы обусловлены экономикой. В старой России буржуа и дворяне воспитывали у народа вкус к сивухе из „монопольки“, что соответствовало отсталой экономики той эпохи и было выгодно правящим буржуазно-помещичьим классам. Производство виноградного вина, шампанского и пива мы расширяем из года в год, а водку стараемся постепенно вытеснять из потребления“. Комментарии, как говорится, излишни.

Кто может передать боль матери, у которой родился ребенок-урод? Сколько таких неполноценных детей на совести олигархии, спаивающей народ? Сколько преступлений, совершенных одурманенными алкоголем людьми, на совести олигархии? Впрочем, смешно спрашивать о „совести“ олигархию - таковой у нее нет, да и никакая совесть ничего не решит, когда в дело вступают законы экономики. Из таблицы видно, что рост производства спирта и других видов алкоголя в целом обусловлен экономическими и политическими причинами, потребностями госкапитализма - наиболее яркие примеры - в 1957 году, следующем после „разоблачения культа“, производство спирта подскочило почти на 30 миллионов декалитров - больше, чем всего было произведено в 1945 году, или возьмем коллективизацию - в 1931 г. производство спирта увеличилоcь на 1/3 треть! репрессии - опять резкий рост, превышающий обычный рост в предшествующие годы. Сталин сознательно спаивал народ (вернее все же сказать госкапитализм спаивал), его преемники, толкаемые сначала политическими причинами, а потом и экономическим загниванием довели пьянство до абсурда, даже с точки зрения самой олигархии. Вместо серпа и молота олигархии было бы уместней начертать на своем знамени поллитровку с белой головкой - символ, водку-спасительницу, верную помощницу - единственное, хотя и временное спасение, а в конечном счете еще одну причину гибели.

Цена на спирт взята из прейскуранта 05–01 „Оптовые цены на химическую продукцию“, часть 1, с. 144–46 - сырец из пищевого сырья, ГОСТ 131-61, содержание основного вещества в % - 88,0, оптовая пена в руб. и коп. за 1 декалитр безводного алкоголя - 2-00 р. Спирт этиловый ректификованный высшей очистки ТУ 5947-72, 96,2 %, 4-70 р. Таким образом, мной взята самая высокая оптовая цена на спирт (а не себестоимость), т. е. наименее выгодная для моих расчетов.

Что же касается монопольных цен, то я предлагаю сравнить оптовые и розничные цены на некоторые товары: макароны за 1 кг

42 коп.; масло растительное за 1 кг - 73 коп.; соль за 1 кг - 0,7 коп.; чай за 1 кг - 4р.79 коп.; сахар за 1 кг - 46 коп; маргарин за 1 кг 89 коп.; табак - за 1 шт. - 0,6 коп.; пиво за 1 бут. - 7,5 коп.; шампанское - за 1 бут. - 1 р. 27 коп.; вино виноградное - за 1 бут. - 97 коп.

Это пищевые продукта, которые, как утверждает олигархия, она продает народу чуть ли не ниже себестоимости.

Обувь кожаная за 1 пару - 5 руб. 77 коп.; ковры за 1 м2 11р.71 коп.; бельевой трикотаж х/б за 1 шт. - 87 коп.

Таким образом, если пищевые продукты продаются в среднем в два раза стоимости, то промышленные товары продаются по ценам в 5-10 раз выше стоимости, поэтому, когда я делю зарплату рабочего пополам, чтобы показать влияние монопольных цен, я оказываю олигархии услугу - в действительности рабочему и другим простым труженикам всех сфер остается еще меньше.

С мясом, молоком дело сложнее - отбирая у крестьян хлеб, зерно, практически бесплатно, олигархия включает стоимость машин и удобрений (не просто дорогих, но ненужных на 80 %) в себестоимость производства мяса и молока. Так уж сложилось исторически в первую пятилетку - хлеб, хлеб и еще раз хлеб, о мясе, к тому же дешевом, тогда мало кто думал. Но прошли десятилетия и палка вторым своим кондом все же ударила олигархию по голове себестоимость мяса превысила его розничную пену. Олигархия сама себя загнала в угол: повысить цены на зерно нельзя, тогда придется повысить цены на хлеб либо на мясо - и то и другое равно политическому самоубийству. Понизить цены на мясо - тогда нужно повысить цены на зерно и опять же хлеб. Заколдованный круг. „Но заставить сначала платить по 20 франков за гектолитр пшеницы, чтобы заняться затем общим распределением тех лишних 16 франков, которые были взяты с потребителей, - этого действительно совершенно достаточно для того, чтобы социальный гений меланхолически отправился шествовать по своему зигзагообразному пути и разбил себе голову о первый попавшийся угол“.

Так называемые „общественные фонды потребления“. Сколько из них в действительности получают рабочие и все трудящиеся и каков уровень, например, медицинского обслуживания, говорит всего лишь один факт: детская смертность в СССР в 1965 г. составила 27,2 на одну тысячу живорожденных до 1 года, в 1970 г. - 24,7, а в 1974 г. - 27,9. С тех пор и до 1988 г. данные о детской смертности не публиковались. Для сравнения - в 1973 г. в США тот же показатель - 17,6, а в 1976 - 16,1, т. е. в СССР детская смертность была тогда на 57,7 % выше, чем в США и выше, чем у негров, индейцев и пуэрториканцов, у которых детская смертность на 30–40 % выше, чем у белых. И ведь подумать только, сколько слез пролила олигархия о положении несчастных американских негров, об индейцах и говорить не приходится. Все познается в сравнении, но лицемерие советской олигархии сравнивать не с чем. CCCР - единственная страна в мире, где растет детская смертность, и одной из причин этого трагического положения, пожалуй, главной причиной, является алкоголь, по потреблению которого СССР прочно удерживает первое место в мире, оставив далеко позади весь мир.

Итак, мы выяснили, что рабочий в СССР работает на себя всего несколько минут из восьмичасового рабочего дня.

Доходы от алкоголя составляют половину доходов государственного бюджета СССР, алкоголь занимает более половины розничного товарооборота, т. е. в целом по стране народ тратит на водку и прочие спиртные напитки больше, чем на все остальное - пищу, одежду и т. д.

Вопреки распространенному мнению, монопольно высокие цены установлены не только на автомобили, золото, ковры или водку. Они установлены на все товары, кроме нескольких видов продовольствия - мясо, молоко, масло, но убытки от их продажи населению перекрываются прибылью от продажи других продовольственных товаров (не считая спиртных напитков). Кроме того, цена имеет смысл, когда к этой цене есть товар. Но мясо в СССР по „низкой цене“ купить (кроме Москвы) практически невозможно, его просто нет в магазинах. Мясо можно купить только в 2–4 раза дороже. Кроме того, чтобы что-то купить в СССР, нужно отстоять огромную очередь, т. е. потратить свое свободное время, которое вопреки столь же распространенному мнению, чего-то стоит и стоит дорого.

„Монопольные цены“ установлены на все „товары“, точнее, на всю продукцию промышленности и сельского хозяйства, на все виды услуг, оказываемых населению. От спички до самолета. Только на спички монопольная цена реализуется непосредственно, а на самолет отчасти непосредственно (через цены на билеты), отчасти косвенно, включением этой цены в другие товары.

На товары, непосредственно поступающие в народное потребление, т. е. в розничную торговлю, установлены цены, превышающие стоимость их производства, посредством установления на эти товары так называемого „налога с оборота“, т. е. фактически косвенного налога с народа. …самая значительная часть поступает от налогов на предметы массового потребления, от урезывания на каждом шагу маленькими долями - незаметными, но дающими в сумме многие миллионы, - доходов всех граждан, преимущественно же более бедных». «Никакие изменения в форме налогового обложения не могут вызвать существенного изменения в отношениях между трудом и капиталом… Тем не менее, если нужно выбирать между двумя системами налогового обложения, мы рекомендуем полную отмену косвенных налогов и общую замену их прямыми налогами. Потому что косвенные налоги повышают цены на товары, так как торговцы прибавляют к этим ценам не только сумму косвенных налогов, но и процент и прибыль на капитал, авансируемый на их уплату; Потому что косвенные налоги скрывают от каждого отдельного лица сумму, которую оно платит государству, тогда как прямой налог ничем не замаскирован, взимается открыто и не вводит в заблуждение даже самого темного человека. Прямые налоги, следовательно, побуждают каждого контролировать правительство, тогда как косвенные налоги подавляют всякое стремление к самоуправлению».

Все товары продаются выше стоимости?! Но это невозможно! Все дело в том, что мы говорим не о частном капитализме, а о государственном. А у него свои, присущие только ему законы. Действительные товарно-денежные отношения при государственном капитализме занимают сравнительно небольшое место вместе со спекуляцией величина товарных отношений вряд ли превышает 10 % от общей величины обмена и занимает подчиненное место и, рассматривая государственно-капиталистические отношения обмена, мы имеем полное право отвлечься от этого незначительного процента, тем более, что К. Маркс давным-давно исследовал товарно-денежные отношения с исчерпывающей полнотой.

При государственном капитализме нет частного обмена (за исключением того, о чем я только что говорил), а значит нет и не может быть товарно-денежных отношений. Рубль, «цены» и прочие аксессуары, доставшиеся от прошлого - всего лишь маска действительных отношений обмена, которые при госкапитализме в корне, в принципе отличаются от частно-капиталистических тем, что направляются из одного центра одним хозяином, которому принадлежат все средства производства и жизненные средства - государством, которое фактически является одной гигантской монополией, отличающейся от какой-нибудь крупной частно-капиталистической монополии не только тем, что она одна. но и тем, что она еще и обладает государственной властью. (Насколько эффективно такое управление и что в конечном итоге из него получается - это уже другой вопрос). Именно поэтому госкапитализм и может устанавливать «цены» практически не считаясь с затратами производства - как в сторону повышения, так и в сторону понижения «цены», смысл которых сводится к одному - с помощью этих «цен» отнять у рабочего 19/20 произведенного им прибавочного продукта. Ограничение здесь только одно олигархия не может отобрать у рабочего все и она милостиво бросает ему кусок, чтобы он не умер с голоду, и не забывает при этом напомнить, что он должен благодарить денно и нощно за этот кусок - «партию и правительство».

Единственное действительное назначение «цен» и «денег» - этого анахронизма в условиях централизованной экономики - маскировка ограбления масс.

Государственно-капиталистическая система распределения очень хорошо скрывает тайну эксплуатации, но одновременно она же все больше и больше становится неуправляемой в силу своей чрезвычайной запутанности. Она сама неизбежно порождает эту запутанность и неуправляемость, так как по природе своей не должна и не может быть ясной и открытой.

В 1960 году олигархия «увеличила» «золотое содержание» рубля в 4 раза, а масштаб цен и заработную плату - в 10 раз, это доказало только одно - что «золотое содержание», «золотой масштаб цен» в условиях централизованной экономики - глупость, но это еще одна глупость с помощью которой эксплуатируются массы.

При госкапитализме «деньги» всего лишь извращенная форма удостоверений на долю в общественном продукте. А раз нет частного обмена, золотой эквивалент теряет всякий смысл, - поэтому до установления в 1950 году «золотого содержания», без него прекрасно обходились.

Легко можно было бы обойтись без этих иезуитских «методов» «распределения», когда одной рукой дают, а другой безвозмездно отбирают различными способами большую часть того, что дали, и социалистическое общество обойдется и без этих «методов» и без этого ограбления, но требовать того же от госкапитализма все равно, что частного капиталиста просить обойтись без прибыли. «Способность всех продуктов, деятельностей, отношений к обмену на нечто третье, вещное, на нечто такое, что в свою очередь может быть обменено на все без разбора - т. е. развитие меновых стоимостей и денежных отношений - тождественна всеобщей продажности, коррупции. Всеобщая проституция выступает как необходимая фаза развития общественного характера личных задатков, потенций, способностей, деятельностей. Выражаясь более вежливо: всеобщее отношение полезности и годности для употребления. Приравнивание неоднородного, по меткому определению денег у Шекспира. Страсть к обогащению как таковая невозможна без денег, всякое иное накопление и всякая иная страсть к накоплению представляется чем-то примитивным, ограниченным, обусловленным, с одной стороны, потребностями, с другой стороны - ограниченной природой продуктов».

Что касается так называемого «материального благосостояния», то простой расчет показывает, что если в 1979 году рабочий получил 2000 рублей и, отказав себе в чем-то купил ковер за 300 рублей, а в 1980 году получив реально меньше, чем в 1979 г., например, 1900 рублей по курсу 1979 г. и смог купить шкаф за 150 рублей, то спрашивается - увеличилось ли его «материальное благосостояние»? Несмотря на падение реальных доходов, сумма вещей в его владении, конечно, увеличилась. Так называемое «материальное благосостояние» росло во все времена (исключая периоды войн, стихийных бедствий и революций), потому что во все времена общество в целом всегда получает больший или меньший прибавочный продукт - в противном случае мы до сих пор сидели бы в пещерах. Так что вопли олигархии о «росте материального благосостояния» просто смешны - этот рост не является какой-то их исключительной заслугой, этот рост сам по себе присущ любому обществу. Все дело в размерax этого роста, в скорости его, т. е. растет ли это «материальное благосостояние» в каждом следующем году быстрее, чем в предыдущем. А вот здесь-то как раз у олигархии дела обстоят крайне неважно.

Реальный доход общества и каждого его члена может падать ниже прежнего при одновременном росте «материального благосостояния», если этот термин вообще имеет право на существование, потому что затушевывает суть дела. «Все развитие человеческого общества после стадии животной дикости начинается с того дня, как труд семьи стал создавать больше продуктов, чем необходимо было для ее поддержания, с того дня, как часть труда могла уже затрачиваться на производство не одних только жизненных средств, но и средств производства. Избыток продукта труда над издержками поддержания труда и образование и накопление из этого избытка общественного производственного и резервного фонда - все это было и остается основой всякого общественного, политического и умственного прогресса. В предшествующей истории этот фонд составлял собственность того или иного привилегированного класса, которому вместе с этой собственностью доставалась также политическая власть и духовное руководство. Предстоящий социальный переворот впервые сделает этот общественный производственный и резервный фонд, т. е. всю массу сырья, орудий производства и жизненных средств, действительно общественными, изъяв его из распоряжения привилегированного класса и передав его всему обществу как общее достояние».

Тезис олигархии и ее лакеев о том, что рост зарплаты должен отставать от роста производительности труда, не выдерживает никакой критики. При госкапитализме этот тезис всего лишь маскирует то, что в действительности производительность труда сейчас если не падает, то растет очень медленно и то, что у рабочих отнимается относительно и абсолютно большая часть созданного ими прибавочного продукта. В самом деле: если сегодня рабочий произвел 50 деталей - 25 деталей (условно, конечно, не вдаваясь в детали этого процесса) идут ему в качестве зарплаты, 25 - обществу. Завтра он произведет 100 деталей. Так почему же он теперь не может «получить» 50 деталей, т. е. в два раза больше, если он поднял производительность труда в 2 раза? Почему это невозможно или невыгодно? Как раз наоборот - это выгодно и возможно, но… невозможно при госкапитализме.

При социализме и рабочий и общество будут получать равную выгоду и будут равно заинтересованы в повышении производительности труда. Но социалистическое общество, в результате и на основе роста производительности труда, будет снижать «цены» и так повышать оплату рабочих и всех тружеников. Кстати, именно такой сбалансированный рост доходов общества и каждого его члена в соответствии с ростом производительности труда - еще одна гарантия от кризисов при социализме.

Сердцевину экономического учения Маркса составляет теория эксплуатации рабочих владельцами средств производства, то есть капиталистами. Прежде всего эта идея зиждется на теории трудовой стоимости, которая гласит о том, что именно затраты общественного труда определяют стоимость товара, а степень удовлетворения потребности человека, то есть полезность, не воздействует на стоимость. Продукт оценивается трудом, хотя в реальной действительности труд оценивается по произведенному продукту. Теория стоимости Маркса отрывается от человека, стоимость объективизируется.

Если обратиться к представителям классической экономической школы, то можно заметить, что теория ценности Давида Рикардо не могла объяснить, почему в отношениях между трудом и капиталом нарушается основной принцип этой теории. По выявленному закону ценности (трудовых затрат) рабочий должен получить весь продукт своего труда, а получает он только часть его, другую часть присваивает капиталист в виде прибыли. Маркс попытался решить этот вопрос, то есть объяснить, как осуществляется эксплуатация труда капиталом. Его ответ - рабочий продает капиталисту не труд свой, а свою рабочую силу, стоимость которой меньше стоимости созданного им продукта. При таком повороте, по Марксу, сохраняется принцип трудовой ценности.

Согласно марксизму, материальной предпосылкой для эксплуатации является такой уровень развития производительных сил, при котором человек может производить продукт не только для покрытия своих минимальных потребностей (необходимый продукт), но и некоторый излишек (прибавочный продукт), который и присваивается владельцами средств производства.

В рабовладельческой социально-экономической формации рабовладелец является собственником раба и всех результатов его работы. Это наиболее яркая форма эксплуатации, основанная на применении физического насилия и полном юридическом бесправии раба.

В феодальной формации собственник земли (феодал, сеньор, помещик) заставлял крестьян работать на себя или платить частью урожая или деньгами за право пользоваться участком земли феодала. Основу эксплуатации составляет частная собственность на землю и юридическое неравенство феодала и крестьянина. При этом крестьянин часто был лично свободен и имел определённые юридические права, но не мог избежать эксплуатации в силу отсутствия экономических условий для ведения самостоятельного хозяйства Всемирная история. Век 20, одиннадцатый класс, Н.В. Загладин. Глава 3 «Теория и практика общественного развития», параграф 7 « Марксизм, ревиозионизм и социал-демократия». Издательство «Русское слово» , Москва, 2005. С 63. В обоих случаях отношения строятся по принципу подчинённости, преобладает внеэкономическое принуждение.

«Труд - такой же товар, как и всякий другой, и цена его определяется теми же законами, как и цена всякого другого товара». Принципы коммунизма. Фридрих Энгельс. Издание «ИТРК», Москва 2009. С 9 При господстве свободной конкуренции и огромном влиянии фабричного производства цена товара в среднем всегда равняется издержкам производства этого товара. Следовательно, цена труда тоже равна издержкам производства труда, а издержки производства труда состоят именно из того количества жизненных средств, которое необходимо, чтобы рабочий был в состоянии сохранять свою трудоспособность и чтобы рабочий класс не вымер. Более, чем нужно для этой цели, рабочий за свой труд не получит. Цена труда или заработная плата, будет, следовательно, самой низкой, составит тот минимум, который необходим для поддержания жизни. Но так как в делах бывают то лучшие, то худшие времена, рабочий будет получать то больше, то меньше, совершенно так же, как владелец фабрики получает то больше, то меньше за свой товар. И как фабрикант в среднем, если взять хорошие и плохие времена, все-таки получает за свой товар не больше и не меньше, чем издержки производства, так и рабочий в среднем получит не больше и не меньше этого минимума. Этот экономический закон заработной платы будет осуществляться тем строже, чем больше крупная промышленность будет овладевать всеми отраслями труда.

Итак, рабочая сила, как товар - новая категория, так как не была в докапиталистических общественно-экономических формациях. Потребительная стоимость товара рабочей силы заключена в способности рабочего к труду, создающую новую стоимость, которая больше, чем стоимость рабочей силы. То есть именно рабочая сила способна к созданию прибавочной стоимости.

В свою очередь стоимость товара рабочей силы определяется стоимостью жизненных средств, необходимых для нормального воспроизводства рабочего и содержания его семьи, а именно: средства для удовлетворения физических, социально-культурных потребностей, средства на обучение и повышение квалификации, средства на воспроизводство.

Существуют различные факторы, способные понизить стоимость рабочей силы. К примеру, рост производительности труда способствует снижению стоимости продукции, а значит и к снижению стоимости рабочей силы. Применение женского и детского труда также снижает стоимость рабочей силы, равно как и общественное разделение труда и специализация, так как они снижают издержки обучения.

Стоит также выделить и факторы, повышающие стоимость рабочей силы:

Во-первых, развитие потребительского общества, привносящего в экономику стабильный рост совокупного спроса. Рост постоянных потребностей поспособствует увеличению оплаты рабочим.

И во-вторых, усложнение производства приведет к росту образования и квалификации рабочих, то есть и затрат на обучение, что неминуемо повысит стоимость рабочей силы

Рабочий в продолжение одной части процесса труда производит только стоимость своей рабочей силы, то есть стоимость необходимых ему жизненных средств. Этот промежуток времени, в котором совершается воспроизводство, Карл Маркс называет « необходимым рабочим временем, а труд, затрачиваемый в течение этого времени,- необходимым трудом» Карл Маркс. « Капитал. Критика политической экономии». Том первый. Книга первая «Процесс производства капитала». Глава седьмая «Норма прибавочной стоимости». Пункт « степень эксплуатации рабочей силы». Издательство « Манн, Иванов и Фербер». Москва, 2014. С 252. Необходимым для рабочих потому,что он независим от общественной формы их труда. Необходимым для капитала и капиталистического мира потому, что постоянное существование рабочего является их базисом. Второй период процесса труда, - тот, в течение которого рабочий работает уже за пределами необходимого труда,- хотя и стоит ему труда, затраты рабочей силы, однако не образует никакой стоимости для рабочего. Он образует прибавочную стоимость, которая «прельщает капиталиста всей прелестью созидания из ничего» Там же. С 254. Эту часть рабочего дня Маркс называет «прибавочным рабочим временем, а затраченный в течение ее труд - прибавочным трудом» Карл Маркс. « Капитал. Критика политической экономии». Том первый. Книга первая «Процесс производства капитала». Глава седьмая «Норма прибавочной стоимости». Пункт « степень эксплуатации рабочей силы». Издательство « Манн, Иванов и Фербер». Москва, 2014. С 255.

Итак, прибавочная стоимость - это избыточная стоимость над стоимостью рабочей силы, так как источником прибавочной является часть неоплачиваемого труда наемного рабочего. Существуют основные пути повышения прибавочной стоимости:

o Абсолютная прибавочная стоимость - получается в результате удлинения рабочего дня за пределы необходимо времени.

o Относительная - за счёт роста общественной производительности труда, прежде всего в отраслях, производящих потребительский товар, так как снижение их стоимости ведет к снижению стоимости рабочей силы, то есть к сокращению необходимого времени.

o Избыточная - это результат разницы между общественной и индивидуальной стоимостью товара. Является разновидностью относительной прибавочной стоимости, так как источник - рост производительности труда.

Важно отметить действительно важные особенности. У капитала есть одно единственное жизненное стремление - стремление возрастать, создавать прибавочную стоимость, впитывать своей постоянной частью средствами производства, возможно большую массу прибавочного труда. «Капитал, как отметил Маркс, есть мертвый труд, который как вампир, оживает лишь тогда, когда всасывает живой труд и живет тем полнее, чем больше живого труда он поглощает». Там же. С 269 Время, в продолжение которого рабочий работает, есть то время, в продолжение которого капиталист потребляет купленную им рабочую силу. Если рабочий потребляет свое рабочее время на самого себя, то он обкрадывает капиталиста. Всюду, где часть общества обладает монополией на средства производства, работник, свободный или несвободный, должен присоединиться к рабочему времени, необходимому для содержания его самого, излишнее рабочее время, чтобы произвести жизненные средства для собственников средств производства.

Итак, теперь стало очевидно, что «прибавочный труд существовал всегда и во всех докапиталистических общественно экономических формациях. Но с новым витком развития человеческого общества сам процесс эксплуатации рабочих стал очевиден. Капитализм обосновался всюду, где ранее господствовали феодальные и патриархальные отношения. Нещадно он разорвал эти феодальные узы и не оставил между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса и бессердечного чистогана. «В ледяной воде эгоистического расчета потопил он священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности». Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Манифест коммунистической партии. Глава «Буржуа и пролетарий». Издательство «ИТРК», Москва, 2009Она превратила личное достоинство человека в меновую стоимость и поставила на место бесчисленных пожалованных и благоприобретенных свобод одну бессовестную свободу торговли. Словом, эксплуатацию, прикрытую религиозными и политическими иллюзиями, капитализм заменил эксплуатацией открытой, бесстыдной, прямой, черствой

Этот вопрос важен для того, что осталось от марксистской эконо­мической теории. С крахом трудовой теории ценности исчезает и основа марксистской теории эксплуатации. Обаяние и простота определения эксплуатации в этой теории пропадают вслед за осоз­нанием того, что согласно этому определению эксплуатация будет существовать в любом обществе, в котором осуществляются инвес­тиции ради увеличения будущего продукта (возможно, вследствие роста ласеления), а также того, что в любом обществе, в котором лод* неспособные к труду или к производительному труду, суб­сидируются за счет труда остальных. Но в конечном итоге марк­систская теория объясняет феномен эксплуатации тем, что рабо­чие не имеют доступа к средствам производства. Рабочие вынуж­дены продавать свой труд (способность к труду) капиталистам, потому что они должны использовать средства производства и без них не способны заниматься производством. Рабочий или груП­па рабочих не могут арендовать средства производства и потом несколько месяцев ждать, когда продукция будет реализована; им не хватает денежных запасов, чтобы получить доступ к оборудо­ванию или подождать до того момента, когда будет получен доход от будущих продаж продукции, которая производится в данное время. Ведь в промежутке рабочим нужно что-то есть* В сиЛу этого (делается вывод) рабочий вынужден иметь дело с капита­листом. (А резервная армия безработных избавляет капиталистов от необходимости конкурировать за рабочую силу и поднимать цену труда.)

Отметьте, что когда остальная часть теории справедливо отброшена, то единственным обоснованием эксплуатации оста­ется невозможность доступа к средствам производства, из чего следует, что в обществе, где рабочие не обязательно вынужде­ны иметь дела с капиталистом, эксплуатация трудящихся будет отсутствовать. (Мы обходим вопрос о том, вынуждены ли рабо­чие вступать в отношения с другой, менее децентрализованной группой.) Таким образом, если имеется сектор принадлежащих обществу или контролируемых обществом (как хотите) средств производства, который способен расширяться так, чтобы в нем могли работать все желающие, этого достаточно, чтобы ликви­дировать эксплуатацию трудящихся. В частности, если кроме общественного сектора есть и сектор, в котором средства произ­водства принадлежат частным лицам и в котором работают те, кто предпочел работать в этом секторе, то и эти рабочие не подвер­гаются эксплуатации. (Возможно, они предпочли работать там, несмотря на попытки убедить их поступить по-другому, оттого что в этом секторе больше заработная плата или доход.) Ведь их никто не принуждает вступать в отношения с частными собствен - никами средств производства.

Остановимся на этом примере подробнее. Предположим, что частный сектор расширялся бы, а общественный становился бы слабее и слабее. Предположим, что все больше рабочих предпо­читали бы работу в частном секторе. Заработная плата в частном секторе выше, чем в общественном, и постоянно растет. Теперь представим себе, что со временем этот слабый государствен - ный сектор становится совершенно незначительным, возможно, даже совсем исчезает. Произойдут ли какие - либо сопутствую­щие изменения в частном секторе? Поскольку предполагается, что государственный сектор уже был незначителен, приток новых работников в частный сектор не окажет значительного воздей - ствия на заработную плату. Теория эксплуатации считает своим долгом заявить, что такие изменения должны быть велики; это утверждение крайне неубедительно. (Убедительные теоретичес­кие аргументы в пользу этого тезиса отсутствуют.) Если в уров­не или в темпе повышения уровня заработной платы в частном секторе не произошло изменений, можно ли было говорить, что работники частного сектора, которые до тех пор не были эксплу­атируемыми, стали эксплуатируемыми? Если они даже не знают, что государственный сектор исчез, потому что не обратили на это внимания, то принуждены ли они с этого момента работать в частном секторе, обращаться к частным капиталистам за ра­ботой и вследствие этого, ipso facto* подвергаться эксплуата­ции? Представляется, что именно это теория была бы вынуждена утверждать.

Какой бы ни была некогда ситуация с отсутствием доступа к средствам производства, в нашем обществе большие сегмен­ты рабочей силы владеют достаточными денежными резерва­ми и, кроме того, значительные денежные резервы принадлежат пенсионным фондам профсоюзов. Эти рабочие имеют возмож­ность ждать, и они в состоянии инвестировать. Возникает вопрос, почему эти деньги не используются для создания производств, находящихся под контролем рабочих. Почему радикалы и соци­ал-демократы не настаивали на этом?

Возможно, у рабочих нет свойственной предпринимателям способности определять перспективные возможности для при­быльной деятельности и организовывать фирмы для реализации этих возможностей. В таком случае рабочие могут попробовать нанять предпринимателей и менеджеров, чтобы те создали для них фирму, а через год передали бы управление рабочим (соб­ственникам). (Хотя, как подчеркивает Кирцнер, предпринима­тельская хватка понадобилась бы и для того, чтобы решить, кого нанять.) Различные группы рабочих конкурировали бы на рын­ке найма талантливых предпринимателей, поднимая цену таких услуг, в то время как имеющие капитал предприниматели пыта­лись бы нанять рабочих на условиях традиционных отношений собственности. Оставим в стороне вопрос, как выглядело бы рав­новесие на этом рынке, и задумаемся над тем, почему в наши дни группы рабочих так не делают.

Создание новой фирмы - дело рискованное. Непросто об на-ружить новый предпринимательский талант, также многое зави­сит от оценок будущего спроса, доступности ресурсов, от не­предвиденных препятствий, везения и т. п. Специализированные инвестиционные институты и фонды венчурного капитала воз­никают именно для того, чтобы брать на себя эти риски. Неко­торые люди не хотят брать на себя риск инвестирования, финан­совой поддержки или создания новых проектов. Капиталистичес­кое общество позволяет отделить функцию принятия этих рисков от других видов деятельности. Рабочие завода Edsel, филиала Ford Motor Сатрапу, не брали на себя риски предприятия, и когда компания понесла убытки, они не возвращали ей часть своей зар­платы. В социалистическом обществе либо индивид должен брать на себя часть рисков предприятия, на котором он работает, либо каждый индивид берет на себя риски по инвестиционным реше­ниям центральной власти. Невозможно снять с себя эти риски или нести только некоторые из них (приобретя специальные зна­ния в каких-то областях), как это можно сделать в капиталисти­ческом обществе.

Часто люди, не желающие принимать на себя риски, чувствуют себя вправе получать вознаграждение от тех, кто рискует и побеж­дает; но при этом они не чувствуют себя обязанными помогать покрыть убытки тем, кто рискнул и проиграл. Например, крупье в казино ожидают больших чаевых от тех, кто выиграл крупную сумму, но они не ожидают, чтобы их попросили покрыть часть убытков проигравших. Доводы в пользу такого асимметричного распределения еще слабее применительно к компаниям, успех которых не является случайностью. Почему некоторые полагают, что могут держаться в стороне, выжидая, когда чье-то начинание приведет к успеху (чтобы задним числом определить, кто выжил и ведет дело с прибылью), а потом потребовать долю в успехе? При этом они не считают, что они должны нести убытки, если предприятие окажется неудачным, и не считают, что, если они хотят участвовать в распределении прибыли или в управлении предприятием, им следует вкладывать в него и рисковать вло­женными средствами.

Прежде чем сравнить нашу точку зрения с тем, как эти риски трактует марксистская теория, мы должны совершить краткий экскурс в эту теорию. Теория Маркса представляет собой одну из форм ресурсной теории ценностей . Теория такого рода утверждает, что ценность Увещи Х равна общей сумме всех производительных ресурсов общества, которые содержатся в Х. В более практической формулиров­ке: отношение ценности двух вещей V(X) /У(У) равно отноше­нию содержащихся в них производительных ресурсов М (ресурсы в Х) /М (ресурсы в У), где М - показатель, измеряющий количе­ство ресурсов. Такая теория требует наличия измерителя М, зна­чение которого определяется независимо от подлежащих объяс­нению пропорций У. Если соединить ресурсную теорию ценности с трудовой теорией производительных ресурсов, согласно которой труд является единственным производительным ресурсом, то мы получим трудовую теорию ценности. Многие возражения, выдви­нутые против трудовой теории ценности, относятся к любой тео­рии производительных ресурсов.

Теория, альтернативная ресурсной теории ценности, могла бы утверждать, что ценность производительных ресурсов опреде­ляется ценностью конечных продуктов, которые из них возника­ют (могут быть произведены), где ценность конечной продукции определяется не через ценность использованных для этого ресур - сов, а каким-то другим способом. Если одна машина может быть использована для производства Х (и ни для чего иного), другая - для производства У, если каждая из машин использует для про­изводства единицы продукции равное количество одинакового сырья иХоказывается ценнее, чем У, то первая машина ценнее второй, даже если на производство обеих машин потрачено рав­ное количество сырья и времени. Первая машина, производящая более ценный конечный продукт, будет стоить дороже, чем вто­рая. Это может породить иллюзию, что получаемая с ее помощью продукция имеет более высокую ценность в силу того, что сама машина имеет более высокую ценность. Но все обстоит в точности наоборот. Машина является более ценной, потому что ее продук­ция ценится выше.

Однако ресурсная теория ценности говорит не о ценности производительных ресурсов, а только об их количестве. Если бы имелся только один фактор производства и он был бы однород­ным, можно было бы по крайней мере сформулировать ресурс­ную теорию, избежав порочного круга. Но когда факторов больше одного или когда единственный фактор может быть неодно - родным, возникает проблема определения показателя М таким образом, чтобы не получилось порочного круга. Для этого необ­ходимо определить, какое количество одного фактора производ­ства должно считаться эквивалентным данному количеству дру­гого. Одна процедура сводилась бы к тому, чтобы взять за основу ценность конечных продуктов и вывести значение нужного пока­зателя из пропорций. Но эта процедура определяла бы показа­тель количества ресурсов на основании информации о ценнос­ти конечной продукции, а потому не могла бы использоваться для того, чтобы объяснить ценность конечной продукции на базе информации о количестве используемых ресурсов*. Другая про­цедура заключалась бы в том, чтобы найти какую-нибудь общую вещь, которую можно произвести в различных количествах и с помощью Х, и с помощью У, а затем использовать соотношение количества конечной продукции для определения количества исходного материала. Таким образом удается избежать порочного круга, возникающего в случае, когда исходной является ценность конечной продукции; в данном случае исходным является коли - чество конечной продукции, и на основе этой информации опре­деляется количество исходных материалов (чтобы дать определе­ние измерителю М). Но даже если общий вид продукции существует, он может быть не тем, для производства которого данные факторы подходят наилучшим образом, а потому использование его для сравнения может дать ошибочные коэффициенты. Фак­торы следует сравнивать в их наилучшем (для каждого отдель­ного фактора) применении. Кроме того, если каждый из ресур­сов можно использовать для изготовления двух разных вещей и количественные пропорции для этих случаев различны, возникнет проблема, какой коэффициент выбрать в качестве коэффициента пропорциональности между ресурсами.

Для иллюстрации этих трудностей можно взять предложен­ный Полом Суизи анализ концепции простого, недифференциро­ванного трудового времени1о. Суизи рассматривает, как можно уравнять труд квалифицированный и неквалифицированный, и приходит к выводу, что если бы мы исходили из ценности конеч­ной продукции, то попали бы в порочный круг, потому что имен­но ее и нужно объяснить. Затем Суизи отмечает, что квалифи­кация зависит от двух факторов: от образования и от врожден­ных различий. Суизи предлагает приравнять образование к числу потраченных на него часов, не учитывая при этом мастерство учителя, даже измеренное с помощью таких грубых показате­лей, как продолжительность обучения в часах самого учителя (и того, сколько часов затратил на обучение его учитель?). Для измерения врожденных различий Суизи предлагает дать двум индивидам делать одно и то же, а потом сравнить количество произведенной продукции и вычислить уравнивающий их коэф - фициент. Но поскольку квалифицированный труд лучше рас­сматривать не как более быстрый способ произвести то же, что производит неквалифицированный труд, а как способ производ­ства более качественной продукции, то этот метод определения показателя М не будет работать. (Если сравнивать живопис­ное мастерство мое и Рембрандт а, то ключевое различие состоит не в том, что он пишет картины быстрее меня.) Было бы уто­мительно перечислять все стандартные примеры, доказывающие неадекватность трудовой теории ценности: найденные природ­ные объекты (ценность которых намного превышает труд, потра­ченный на то, чтобы их найти); редкие блага (письма Наполео­на), которые невозможно произвести в неограниченном количе­стве; различия в ценности одинаковых объектов в разных местах; различия, связанные с квалификацией; изменения, связанные с колебаниями спроса и предложения; предметы, созревающие с течением времени, на производство которых требуете много времени (старые вина), и т. п.11

До сих пор речь шла о природе простого недифференцирован-ного трудового времени, которое должно предоставить единицу Измерения всего остального. Теперь мы должны ввести дополнИ­тельные уточнения. Дело в том, что марксистская теория не ут-вeрЖДаeT, что ценность объекта пропорциональна колИчеству часов Простого недифференцированного труда, потребовавшИхся дЛЯ его производства; она говорит, что ценность объект пропор­цИональна количеству часов простого недифференцированного общественно необходимого труда, потребовавшихся для его про-Изводства. Откуда берется дополнительное требование о т-о] что рабочие часы должны быть общественно необходимы? Разберем этот вопрос без спешки.

Требование, чтобы объект был полезным, является необхо - дИмым компонентом трудовой теории стоимости, если эта тео­рия хочет избежать некоторых возражений. Представим сeбe, _ человек работает над чем-то совершенно бесполезным и никому не нужным. Например, он часами тренируется в завязывании большого узла; никто не может сделать это быстрее его. Будет ли ценность этого объекта измеряться часами затраченного на него труда? Теория не должна приводить к таким результатам. Маркс обходит это возражение следующим образом: «Вещь не моЖет быть стoимoстью, не будучи предметом потребления. Если она беспoлeзнa, то и затраченный на нее труд бесполезен, не счи­тается за труд и потому не образует никакой стоимости» 12Ф. Не есть ли это ограничение ad hoc? Учитывая всю остальную тeoрию, кто применяет его? Почему не весь успешно завершен­ный труд создает ценность? А если упоминание о том, что этот труд полезен людям и на самом деле нужен им (он мог бы быть Полeзeн, но никому не нужен) является обязательным, то, веро-ятнo, получить завершенную теорию ценности можно, Исхо­дя исключительно из потребностей, которые в любом случае должны быть учтены.

Даже при наличии adhoc ограничения, устанавливающее что объект должен приносить какую-то пользу, проблемы остаЮтся Представим сeбe, что некто 563 часа работает над производства чeгo-тo, имеющего очень небольшую полезность (и невозмоЖно сделать то же самое более эффективно). Это нечто удовлетВОря­ет необходимому условию полезности объекта. Определяется ЛИ его ценность количеством вложенного труда, вследствие чего оно оказывается невероятно дорогим? Нет. «Потому что затраченный на них труд идет в счет лишь постольку, поскольку он затрачен в фoрмe, полезной для других» 1З. Маркс продолжает: «Но яв­ляется ли труд действительно полезным для других, удовлетво-ряет ли его продукт какой-либо чужой потребности - это может доказать лишь обмен». Если мы истолкуем Маркса в том смысле что полезность не является необходимым условием и (прИ выпол-нении этого условия) не количество труда определяет ценнезег a, щю™ степень полезности определяет, сколько (полезного) труда было потрачено на объект, то мы получим теорию, весьма отличающуюся от трудовой теории ценности.

Можно подойти к этому вопросу с другой стороны. Предпо­ложим, что полезные вещи произведены с предельно возможной эффективностью, но их произведено слишком много, чтобы их можно было продать по определенной цене. Цена, при которой весь товар будет ниже, чем трудовая ценность продуктов; на то, чтобы их произвести, было потрачено большее количе­ство эффективно использованных рабочих часов, чем люди готовы оплатить (при определенной цене часа труда). Следует ли из это­го, что количество средних часов, вложенных в производство объекта значительной полезности, не определяет его ценность? Маркс отвечает, что если имеет место такое перепроизводство, что товары не удается распродать по определенной цене, значит, труд был использован неэффективно (нужно было произвести меньше), хотя сам труд не был неэффективным. Таким образом, не все эти трудовые часы составили общественно необходимое время труда. Ценность объекта не меньше, чем потраченное на его производ­ство количество общественно необходимых трудовых часов, пото­му что на его производство было потрачено меньше часов обще­ственно необходимого труда, чем кажется на первый взгляд.

«Допустим, наконец, что каждый имеющийся на рынке кусок холста заключает в себе лишь общественно необходимое рабочее время. Тем не менее общая сумма этих кусков может заключать в себе избыточно затраченное рабочее время. Если чрево рынка не в состоянии поглотить всего количества холста по нормальной цене 2 шилл. за аршин, то это доказывает, что слишком большая часть всего рабочего времени общества затрачена в форме тканья холста. Результат получается тот же, как если бы каждый отдель­ный ткач затратил на свой индивидуальный продукт более, чем общественно необходимое рабочее время» .

Мы вернулись к прежней теме, к вопросу о рисках инвестиро­вания и производства, который, как видим, преобразовал трудовую теорию ценности в теорию, использующую критерии конкурент­ных рынков. Рассмотрим теперь систему оплаты в соответствии с количеством часов отработанного простого, недифференци­рованного общественно необходимого труда. При такой системе риски, связанные с процессом производства, ложатся на каждого рабочего, участвующего в процессе. Как бы много часов и с ка­кой бы степенью эффективности он ни отработал, о количестве отработанных им часов труда, которые были общественно необхо­димы, он не узнает до тех пор, пока не выяснится, сколько людей готовы покупать продукцию и по каким ценам. В условиях сис­темы оплаты в соответствии с количеством часов отработанно - го общественно необходимого труда некоторые усердные рабочие не получили бы почти ничего (те, кто занимался производством хулахупов, когда мода на них прошла, или те, кто работал на заво­де Edsel компании Ford Motor), а другие получили бы очень мало. (Учитывая огромную и неслучайную некомпетентность инвести­ционных и производственных решений в социалистическом обще­стве, было бы чрезвычайно удивительно, если бы правители такого общества осмелились платить своим рабочим в строгом соответ - ствии с количеством отработанного ими «общественно необхо­димого» труда!) Такая система заставила бы каждого индивида пытаться предвидеть будущий спрос на производимый им товар; это оказалось бы совершенно неэффективно и подвигло бы тех, кто сомневается в будущем успехе своей продукции, бросить работу, с которой они хорошо справляются, даже если другие верят в ус­пех настолько, что готовы рискнуть. Система, которая позволя­ет людям перекладывать на других риски, которые им не хочется брать на себя, и при любом исходе рискованного процесса полу­чать фиксированную оплату, имеет несомненные преимущества*. Есть большие преимущества в существовании возможностей для предложение меньше спроса, это означает, что на производство дан­ного товара было потрачено меньше труда, чем было общественно необходимым».

Маркс попытался ответить на следующий кантианский вопрос: как возможна прибыль? Как может возникнуть прибыль, если все оплачивается в соответствии с полной ценностью, если нет никакого жульничества? Согласно Марксу, ответ заключает­ся в уникальной особенности рабочей силы: ее ценность равна издержкам на ее воспроизводство (труду, вложенному в нее), но при этом она способна производить большую ценность, чем она имеет. (Это верно и относительно машин.) Вложение определен­ного количества труда L в производство человеческого существа создает нечто, способное израсходовать количество труда, пре­вышающее L. Поскольку индивидам не хватает ресурсов, чтобы дождаться дохода от продажи продуктов их труда (см. выше), они не в состоянии получить выгоду от своих способностей и вынуж­дены обращаться к капиталистам. В свете трудностей, с кото­рыми столкнулась марксистская экономическая теория, мож­но было бы предположить, что марксисты займутся тщательным изучением других теорий существования прибыли, включая те, что были сформулированы «буржуазными» экономистами. Хотя здесь я сконцентрировался на вопросах риска и неопределеннос­ти, я должен также упомянуть об инновациях (Шумпетер) и, что очень важно, о предпринимательской бдительности в отношении новых возможностей для арбитражных опе­раций (в широком понимании), которых еще не заметили дру-гие18. Если другая объясняющая теория окажется адекватной, то марксистская экономическая теория, как можно предположить, лишится значительной части научности; может даже возникнуть представление, что эксплуатация по Марксу - это эксплуатация экономического невежества публики.